В составе разведгруппы совершил несколько рейдов в тыл немецко-фашистских захватчиков. В одной из вылазок в тыл врага, спасая командира группы, получил первое ранение в руку. Залечив рану в медсанбате, продолжил службу в той же части.
   О своём втором ранении Михаил Игнатьевич рассказывал так: «Возвращались мы из-за линии фронта. Вели «языка». Пять человек нас было. Командир - лейтенант Кобзе. При переходе через передний край обороны немцев мы были замечены их часовыми. Поднялся большой шум. Немцы начали пускать осветительные ракеты. Открыли огонь, и тогда мы рванули вперёд, надеясь скорее добраться до своих. Хорошо, наши артиллеристы помогли, начали обстрел по вражеским позициям. Был сильный огонь, голову от земли поднять нельзя. Пули так и свистели над головой! От ракет светло было как днём. Приходилось ещё «языка» подгонять, да оберегать его от пуль. Шибко он нужен был. А когда до своих осталось совсем немного, немцы начали стрелять из миномётов. Это последнее, что я помню... Очнулся уже в госпитале, весь забинтованный. Так и не знаю, остался ли кто из нашей группы живой, довели «языка» или нет».
После этого ранения Михаил Игнатьевич на фронт уже не вернулся. Он был выписан из госпиталя инвалидом второй группы.     А День Победы он встретил уже в своей родной деревне. 

В силу своих возможностей Михаил Игнатьевич работал в родном колхозе имени Сталина. Все послевоенные годы вражеские осколки жили в теле этого мужественного человека. Последняя операция по извлечению осколков была сделана ему в 1992-м, а спустя два года Михаил Игнатьевич умер, так и не избавившись от смертоносного железа Великой Отечественной войны.