У моей бабушки, Марии Тихоновны Прусовой была примета: если сесть на завалинку и «сиденька» не мёрзнет, значит, пора картошку сажать.

   Жители переулков, улиц «кучковались» на завалинках Ноздреватихи, деда Петрована, Прусихи.

   Сначала подходили старушки и заводили разговоры:

- Сказывают, что спутник полетел в космос, с человеком на борту!?

- Восподи! Восподи! Спаси и сохрани! Уже в боженьку начали стрелять людьми.

- Как жить дальше? Когда-нибудь проснёмся, а мы уже убитые.

- Никто вас не убьёт. Вы ещё молодых переживёте! – встревал в разговор Жарков.

  Бабы с ребятишками подтягивались к завалинке, они шли встречать скот с пастбища, да вот вышли пораньше.

    Дед Петрован (Елгин Петр Михайлович) даёт встречающим коров дельный совет:

   - Чтоб скотина после пастбища домой возвращалась сама, а не блуждала где попало, следует в Вербное воскресенье с веточками зайти в сарай и обстучать скотину. После чего вербочки воткнуть в потолок, а по весне этими веточками выгонять скотину на пастбище в первый день.

  Подходит Паря-Харя (вообще-то звали его Павел Захарович Асанов). Прошёл всю Первую мировую войну. Ранение имел своеобразное. Пуля в рот влетела, сзади вышла. «Э, паря, сглотнул пулю», - часто при разговоре повторял он.

- Слушай, Паря-Харя, почему у тебя куры яйценосные ведутся?

- Всё дело в том, что первую курицу-то свою я украл. А если кому и продаю яйца, то обязательно их оботру тряпочкой.

   Как часы появляется Алексей в матросской форме, в широченном клёше. Он служил во Владивостоке и считал себя бывалым моряком, но на самом деле дальше середины бухты не заглядывал, да и то только в качестве пассажира.

Подойдёт, старух раздвинет и обязательно скажет: «Ну-ка, пехота, подвинься!».

- Ты пошто нас пехотой зовёшь? Мы ведь в солдатах не служили, и не будем служить! - слышалось со всех сторон.

    Ответа не получали. Лёшка сядет нога на ногу и лузгает семечки. Как только где-то вдалеке заслышит звук гармошки, поднимется и пойдёт своей морской походочкой. И обязательно бросит своё излюбленное: «Отдать концы!»...

  Позднее всех заглядывали на завалинку мужики.

   Поначалу начнут скручивать самокрутку из своего самосада. Эта процедура занимала у них несколько минут. Интересно было наблюдать. Достанут из-за голенища газетные заготовки, а то бывало, из книжки листы вырванные. Разложат на одно колено, положат щепотку табака. Одни хранили самосад в железной баночке из-под леденцов, а другие в специальном сшитом кисете. Скрутят в трубочку, языком проведут по бумажке, чтобы склеилась самокрутка.

    Между этим делом они заводили обстоятельный разговор: о погоде, о сенокосе, о хлебоуборке.

- Слышь, Никита Пафанович! Скажи, где та кнопка?

- Какая ещё кнопка?

- А помнишь, когда загонял нас в колхоз, ты говорил, что придёт время, нажмёшь кнопку, и пойдёт дождь. Нажмёшь другую – будет ясно. Так вот, где-то она есть, та кнопка!

  Никите Пафановичу на этот раз повезло. Внимание мужиков переключилось на торопливо семенившего кривыми ногами Арсенкина Филиппа Тимофеевича. Ох, и тот ещё был выдумщик, на лету сочинял! Как говорится, за словом в карман не лез.

- Филипп, постой.

- Некогда!

- Филька, иди сюда, соври что-нибудь!

- Да некогда. Вы видите, тороплюсь.

- Это куда ты торопишься?

- В магазин, туда водку завезли, будут наливать по стакану тем, кто участвовал в посевной. Но надо идти со своим стаканом.

Мужики рванули по домам за стаканами и в магазин. Пришли, а водки вообще нет.

Они к Филиппу Тимофеевичу:

- Ты почто соврал?

- Так вы просили соврать, ну я и соврал.

С тех пор прилипла к нему кличка «Филька-соври».

  Между тем, стадо коров проходило мимо завалинки, от коров шёл запах свежей травы, парного молока.

  Виктор по прозвищу «Телемастер» (мог починить любой телевизор, но была вредная привычка – выпивал часто) всё проспал. Когда проснулся, не мог понять, какое время дня.

- Петровна, можно вас спросить? Сейчас утро или вечер?

- Конечно, вечер, вишь, коровы идут!

- Так коровы и утром идут.

- Так сейчас оне идут с поля домой!

   - Восподи-Восподи! Спаси и сохрани! Это же сколько надо выпить, чтобы чёрт его так попутал! Не зря ж говорят, допился до чёртиков!

Хозяйки, прихватив своих детей, шли доить своих Бурёнок, Ночек, Дочек.

Мужики тоже долго не засиживались, назавтра рано вставать.

   Потихоньку начали все расходиться, и завалинка опустела. 

Уже за полночь соберётся молодёжь. На завалинке будут обсуждаться свежие новости, зарождаться новые чувства, надежды. 

Завтра будет новый день, а значит, новые истории...