Шкатулка с секретом от Ильи Тетерина из д. Верхний Елбак

Весёлый нрав, золотые руки. Много ли уместится в столь краткой характеристике человека? Наш земляк Илья Алексеевич Тетерин – ровесник Новосибирской области. За его плечами трудовой путь, своя жизненная философия и обширная галерея авторских работ. О секретах мастерства 80-летний житель деревни Верхний Елбак Болотнинского района не задумывается. Просто творит. И дарит людям.

Столярничать начал по необходимости, вспоминает: «Когда женился в 1959 году, у нас из мебели – деревянная койка да сундук, стол, длинная лавка и большая кадка. Ложку некуда было положить, сесть не на что! Жена говорит: сделай какой-нибудь стульчик. Я ей: ты что, с ума сошла, откуда же я тебе сделаю стульчик, коли я не умею?! Она, знай, своё: сделай да сделай. Ну, я взялся строгать, а ножовки-то нету. Поехали на базар. Купили ножовку, рубанок. Сделал. Первый раз мучился, честно скажу. Не знал даже, как шипы вырубить».

Лиха беда начало! Посмотрел на ворота, на крышу – не нравятся. Задумал переделать. Возникло желание обзавестись инструментом. По мере возможности доставал свёрла, пилы, резцы. Где сам покупал, где дарили.

Однажды взялся вокруг дома карниз в три ряда резьбой покрыть. Целую зиму потратил. Жена помогала, деревянное кружево неделю красила.

Как-то раз дочь обратилась к отцу: «Папка, сделай ты мне шкатулку под документы». Последовал ответ: «Да зачем тебе шкатулка, бери любой из дедовских ящиков и складывай документы в него». Дочь не унималась: «Нет, мне красивую, свои реликвии хранить, ну сделай!». За неимением опыта времени пришлось потратить изрядное количество. Увлекательный процесс захватил с головой. «Я ж их до этого не «лепил» ни разу, – смеётся мастер. – Потом заинтересовался. На одну шкатулку в среднем уходит пара недель. Конечно, первый опыт длился гораздо дольше». Стал ваять одну за другой. Понравилось.

Нравилось и людям. А они к общительному селянину тянулись всегда. В самодеятельности Илья Тетерин участвовал активно. Любил, когда люди кругом, совместные дела. Организовывал молодежь. Вот как это было: «Дом у нас пустовал, мы его привели в порядок, сообща побелили, сделали клуб. Где-то году в пятьдесят шестом, еще до женитьбы. Репертуар составляли просто, по книгам. Стихи, рассказы со сцены читали, интермедии ставили. И всегда с юмором. «Музыкальных талантов у него не проявилось, а вот юмор – да! Он весь в свою мать. Бабушка была знатной рассказчицей, – поясняет старшая дочь Ирина, – и он такой же. Заслушаешься!».

Люди вместе могут горы свернуть, считает труженик. К разговору вновь присоединяется Ирина Ильинична: «В деревне он у нас главный агитатор, где какие дела надо организовать. Это сейчас возраст навалился, а раньше везде, что не в порядке – всюду людей собирает. Однажды решили кладбище огородить, так народ же надо было собрать. Субботники каждый раз, когда кладбище в порядок надо привести.

Пришлось ему как-то с тросточкой полтора года ходить, но как оклемался, опять за своё: утром поднялся, и пока километров 10-12 не «намотает» по лесным чащам – не успокоится. Односельчанам покою не дает. Недавно ходил в воскресенье, перед Радоницей, созывал: неужели не можете сходить на кладбище, за могилками своих родителей поухаживать. Собрал, говорит: всё, никаких разборов – твоя, моя. Идём и чистим, собираем весь мусор. Повырубали заросли. Чистенько стало, хорошо. Вынесли на дорогу, там сожгли. В общем, навели порядок».

Если нарисовалась на горизонте проблема – надо искать решение, будь то жизненные трудности или художественный рисунок очередного шедевра. Рецептов Илья Алексеевич не скрывает, а лишь с хитрым прищуром констатирует: «Голова есть – вот и придумывается». Из первого, начального этапа уверенно шагнул дальше и развернулся капитально: буфеты, шифоньеры, диваны. Сам и пружины гнул. Все поделки из кедрача. Добротное, на совесть сделанное.

Творческие «художества» основным профессиям никогда не мешали, а их у Ильи Алексеевича несколько. Приобретал на протяжении жизни. Знакомился. Осваивал. Получалось! Несмотря на отсутствие аттестатов и дипломов. Шесть классов окончил, седьмой не удалось. Два года подряд как экзамены, так прихворает. На третий раз решил: хватит! Отправился в колхоз. И началась трудовая жизнь.

Работы всегда хватало. Поначалу, это был 1953 год, доверили пасти жеребят. А ещё строил, заготавливал срубы домов, обшивал. Летом того же года стали разрабатывать целину.

В колхозе работали за трудодни, при МТС платили живыми деньгами. Туда и отправился на заработки. Там провёл четыре года. Корчевали, разрабатывали целинные земли. Бывало, многолетние большие берёзы приходилось тросами вывозить, освобождать пространство под засев пищевыми культурами.

За освоение целинных земель впоследствии Илью Алексеевича в день его 60-летия наградят медалью.

Выучился в 1957 году на тракториста, в 1965-м работал слесарем-аппаратурщиком, ещё семь лет пас коров.

На то время местный кузнец состарился, встал вопрос: кем заменить, кому доверить? Илье предложили - согласился. Поставили в кузнице. Там овладел тонкостями художественной ковки, оттуда через 19 лет ушёл по «горящей сетке» на пенсию.

Трудовую деятельность Илья Алексеевич всегда совмещал с общественной. Был секретарём комсомольской организации. Вспоминая свое пребывание в товарищеском суде, расчувствовался: «Бабушек мы судили за самогонку. На них подают информацию, мы же должны реагировать. Сейчас вроде смешно, а тогда – ну что делать? Давай, Илья Лексеич, суди по-честному. Я при заседателе секретарь. Кого судят, тех спрашиваю: что да почему. И так два года. Помню случай, одну пенсионерку судили: ну, бабушка, давай рассказывай. Продаёшь самогон? Она встаёт и заявляет: а я одна, что ли? У каждого по две фляги «сидит». Все в зале хохотом зашлись, а судить-то ведь надо? Ушли мы из зала посовещаться. Выходим. Постановили на 10 рублей оштрафовать. Бабушка получала рублей 20 пенсии, для нее десятка – много. И жалко вроде бы, но нам же наказ – сколько-нибудь да присуживать… Дело было в Алексеевке. Все как услышали, зашумели: ого, так значит, можно «гнать» её, самогонку-то. И смех, и грех, вот так жили, всякое бывало».

На памяти много светлых моментов, но есть и тягостные воспоминания о военных годах: «Взрослые в огороде с тяпками, а я бегаю – маленький, 4 года всего. Была у меня денежка. Зажал её в кулачок, тут вижу – люди бегут, все плачут, и я за ними. Где-то в жердях запутался, монета – в траву. Заплакал. Взрослые мне: ты-то чего в слезах? А я, как сейчас помню, говорю: потерял… Отыскал в 1989 году, в школьный музей мы её отдали. А вот запомнилось. Вроде как цена слёз. Да, страшное время. Голодали. Лебеду ели. Конь издыхает, его забьют. По кусочку делили. В очередь выстраивались, чтоб всем досталось. Брат мой, старше меня на 9 лет, пойдёт по деревне побираться. Где кусочек хлеба дадут, кто шкурок картофельных. Принесёт домой, мать их вымоет дочиста – и в печь. Высушит, перемелет в муку, лепёшек настряпает. До сих пор помню вкус. С них тошнота, а есть-то больше нечего...

Хлеб тогда развозили, мешок на семью, ни зёрнышка лишнего. Так его, зерно это, когда сушат, печь долго ещё теплится. Мы туда с сестрой залезем и думаем, как бы голод утолить. Пойдёт она в лес. Наберёт шкуринок, это кора берёзовая под белой оболочкой - тёмно-коричневая, мелкими кусочками. Меня научала: пожевать, и как будто не так голодно станет… Лет 12 ей было, позвали её соседи, якобы накормить. Грибы вымачивали. Те, что есть нельзя, только мух травить – мухоморы. Иногда травились ими. И так моя сестра погибла. Рая её звали...».

Теплота братской и сестринской опеки проросла глубоко в характер мальчика. Подрос, возмужал. Женился, изначально будучи уверенным: семья – это когда все вместе и дружно. Супруга всегда поддерживала. Муж из дерева нарежет заготовок, она шкурочкой зачищает, ещё чем-то поможет. Всё делали вместе.

Ирина говорит: «Я своим родителям благодарна за всё, чему нас научили, что привили нам трудолюбие. Мы поняли: в жизни самое ценное – труд, мастерство, уважение к людям. У отца этот азарт мальчишеский – огонёк в глазах, он всегда был и есть. Столько дел он переделал! Нам всегда говорит: я даже помирать буду, а всё равно буду смотреть на мир и радоваться».

Родили с женой троих детей. Ирина старшая. Татьяна (средняя) живёт сейчас в Кемерово. Младший сын, Александр в местной пожарной части начальником. От внуков пятеро правнуков. Старшей правнучке 12 лет, самая маленькая уже начинает бегать своими ножками.

«Детей я воспитывал – не обижаются они на меня. Стариков всех доглядел, проводил. Мать, отца, тёщу, жену. Теперь вот скучаю иногда. У молодых ведь своя жизнь», – сетует пенсионер. Однако дети на всю глубину понимают сущность своего родителя, принимают и ценят её. Рассказывает дочь Ирина: «Сидеть на месте? Ни в какую не хочет! Давление иногда подскочит, а он всё дел ищет, не может без дела, хотя здоровье уже не то, да и возраст. Недавно случай был. Надумал отец по грибы в лес отправиться. Собаку на верёвочку привязал, дом закрыл, а мобильник не взял с собой – вроде как лишнее. Мы с братом звоним, а в ответ тишина. Звоним, звоним... Переполошились!.. Рванули туда, смотрим: идёт из лесу. Грибов набрал, довольный. Тащит мешок с грибами и ещё рюкзак на плечах, представляете? – Почему телефон не взял? – А я забыл, он мне в лесу разве нужен? – Так мы бы приехали, тебе помогли. – А я сам!.. Вот такой вот непоседа. Он не ждёт помощи. Идёт и делает. К тому же грибник заядлый. Понатащит в дом, только успевай перерабатывать!.. Неугомонность в нём осталась юношеская, понимаете?».

Таким остаётся сейчас, таким был всегда. Когда в кузнице работал, изготавливал печные плиты. И печи клал односельчанам, руки сами просились: «Утром к семи на работу. С пяти ухожу, а деревня же большая. Тому, одному, другому, третьему… И так часов до трёх. Пару часов вздремну, и опять на работу».

Главное для Ильи Алексеевича – всегда трудиться, оставить после себя следы. Много лет назад кедры сажал года три подряд. Где место свободное увидит, там и засаживает. Всего тысячи три. Правда, один год нашествие крыс обрушилось. Всё съедали, и часть саженцев уничтожили, погрызли до основания. И всё-таки более 600 принялись. Лично их считал, проверял. Большие уже.

Вспоминают вместе с дочкой едва ли не с хохотом: «Как-то раз пришёл на вокзал с этими саженцами. Снег оттаял, как побежали на пол всякие жучки-паучки!.. Хорошо, в милицию не забрали за распространение фауны в общественных местах!».

Саженцы брал в лесхозе. Там его рацпредложению пошли навстречу. Он придумал: «Вы людям зарплату выплачиваете за то, что ещё место найти надо, где посадить, и потом за работу. Так вы мне не платите, просто дайте саженцы, а вся рассадка – моя задача». Когда завершил начатое, контроль тоже взял на себя. Ходил, проверял. Помнит, где трёхлетки, где пятилетки. Увидит недоросль – погладит: «Ой ты, моя хорошая, что ж ты не растёшь? Расти, расти, милая». Словно душу вдохнёт.

Оттого и в шкатулках его есть какой-то магнетизм.

Внимание к поделкам Ильи Алексеевича не ослабевает. Берут их на ярмарку, на различные выставки в Доме культуры, фестивали. Заказов мастер не берёт, просто дарит хорошим людям свои произведения искусства. «По моей просьбе сделал раз, потом кто пришёл в гости – увидят, им понравится. Он и им сделает, – с теплотой рассказывает дочка. – Лежал в Кемерово в больнице. Там врачам как благодарность – по шкатулке. Эксклюзивные, с душой. Всего, наверное, штук 40 или 50 уже этих шкатулок из его рук вышло. Раздарил».

Из шести внуков сегодня только один Николай, предпоследний, питает интерес к дедовскому увлечению. Сейчас живёт в городе, много суеты и забот. Но уже планирует: все инструменты, секреты от дедушки обязательно сохранить, пустить в дело. Выучился на учителя технологии. Когда придёт время углубиться в тонкости ремесла, дедовы наработки помогут избежать ошибок.

Поделки стали частью интерьера и даже, как теперь говорят, ландшафтного дизайна. Во дворе красуются деревянные коза и баран. Оба из леса, где Илья Алексеевич бродил и приглядывался. Увидит дерево фигуристое – сразу примечает: похоже на зверушку, только контуры подправить чуть-чуть. Попалась однажды лесина, с жирафом схожая. «Сначала толстое дерево, потом утоньчается и дли-и-инное! Вот, думаю, жираф нам тут не помешает. А что? Пусть себе смотрит, наблюдает, как мы живём», – озоровато подмигивает опытный рукодельник.

Во всём остальном двор обычный, как у большинства в Сибири. Только в беседке красуется «философское» панно из дерева. Три выразительные маски друг над другом сверху вниз. Ассоциируют мысль: чтобы хорошо жить, нужно закрыть глаза, заткнуть уши и меньше болтать.

Между тем, у этой композиции скорей иронический смысл, нежели прямой. Потому что на вопрос «Что в людях нравится и не нравится?» мудрый сибиряк отвечает: «Люблю, чтобы общительный человек был, с ним поговорить можно. Замечал, есть в людях неповоротливость. Мешковатый. Идёт, не знает куда и зачем. И ещё я не могу вот что понять. Сейчас тенденция распространяется: толком не заставишь что-то сделать. У многих такой настрой, что, мол, дайте мне всё, а я тебе глаза выцарапаю. Это же неправильно! И у молодёжи такие настроения встречаются, и почему-то у стариков тоже стало проскальзывать. Откуда это? Так ведь не должно быть! Больно видеть такое в молодых поколениях. У нас, помню, деревня была дружная, как одно целое. Женился у меня сын. Надо дом строить. Из леса привезли древесину, а ещё холода стояли. Народ собирается, человек 30-40. Неделю рубят. Установили сруб. Накрыли крышей – заходи, живи. Всё. Стол накрыли, фляга самогонки на всех, гармонь. Через год избу обмазать, поштукатурить надо – так же, всем миром. Общий праздник, один за всех, все за одного – вот это правильно!».

Такова жизненная позиция почётного жителя Карасёвского сельсовета – у Ильи Алексеевича удостоверение № 2. А ещё у него два дня рождения (родился 2 августа, в метриках записан 19-го). Отмечают фактический, как раз на Ильин день.

Пользуясь случаем, от души поздравляем ровесника Новосибирской области с юбилеем! И желаем долгих лет процветания с тем же огоньком в глазах, открытым сердцем и неистребимой жаждой действия.

Опубликовано в газете «Наши Новости» (г. Болотное)

№ 36 от 6 сентября 2017 года