Врождённое любопытство не давало мне покоя. И в один из зимних дней я попросила Лидию Давыдовну о встрече. Бессменный завуч, любимый и уважаемый учитель и просто прекрасный человек, Лидия Давыдовна покорила моё сердце. Стойкая женщина, прожившая немало лет, повидавшая многое в этой жизни, она с дрожью в голосе и со слезами на глазах рассказывала историю своей семьи.

«Отец мой, Шпан Давыд Христианович, был сиротой, оттого и вырос довольно жёстким человеком со стальной волей. Мама, Мария Яковлевна, была очень мягкой женщиной, как курица-наседка, всегда беспокоилась и заботилась о нас.

Жили они до войны в деревне Павловка Марксовского района Саратовской области. Жили довольно неплохо, имели собственный большой дом, который построили сами, ухоженный сад. Держали подсобное хозяйство: корову, коз и кур. 

В деревне было электричество.

Отец работал в колхозе, который уже в те годы был миллионером, здесь были фруктовые сады, бахчевые поля и огромные плантации табака, который затем перерабатывали и делали махорку. Рабочим начисляли трудодни и рассчитывались с ними продукцией, которую выращивал колхоз.

 Мама, Мария Яковлевна, была домохозяйкой, к тому времени у них уже было двое детей: Мария, рождённая в 1932 году, и Эмилия с 1937 года. Я и младший брат Виктор родились уже в Чумашках. Много времени мама проводила в церкви, помогала батюшке, пела в церковном хоре. Голос у неё был просто чудесный.

21 июня 1941 года все жители села Павловка радовались за свой сельский хор, который по итогам смотра художественной самодеятельности занял одно из призовых мест и должен был ехать 22 июня на смотр в Москву. Вместе со всеми радовалась и собиралась в родную столицу и наша мама. Но на следующий день и радости, и мечты, и чаянья павловцев, как и всего советского народа, перечеркнула война».

Здесь Лидия Давыдовна не могла справиться с охватившими её чувствами. Я понимала, что было тяжело говорить о страшном периоде в жизни их семьи. Немного погодя она собралась и продолжила рассказ.

«Семьдесят шесть лет назад хмурым, ненастным сентябрьским днём по чужой воле пришлось нашей семье, как и другим немецким семьям, оставить родную Павловку, новый дом, хозяйство, наполненный спелыми плодами сад, и отправиться в далёкую и суровую Сибирь. Всем, кому было приказано уехать, разрешили взять с собой груз не более 50 килограммов на человека. Люди брали в основном продукты: крупы, которые давали им на трудодни, посуду. Мама взяла с собой швейную машину «Зингер» и машинку для стрижки волос. (Удивительно, машинке «Зингер» уже более ста лет, и она до сих пор шьёт) В дальнейшем, на поселении, всё это ей очень пригодилось, она обшивала всё село, да и с просьбой подстричь к ней шли и мужчины и дети.

Утром они накормили кур; корову и коз отправили пастись в поле, а сами с вещами пошли на пристань, где их посадили на паром и они плыли по Волге более суток. Затем пересадили в вагоны для перевозки скота, наспех переделанные для людей. В них были лишь деревянные лежаки и больше ничего. Везли их через казахстанские степи. Первая остановка была в Алма-Ате - три дня. Они в арыках помылись и постирали одежду. Затем их повезли дальше.

Через полтора месяца их привезли в Кривощёково и начали сортировку. Так они и семья Вейде попали в Купино, а затем в наше село Чумашки.

Осенью 1941 года семья из четырёх человек прибыла по месту назначения на спецпоселение. Всего в Чумашки попали 8 семей. По рассказам мамы, они не ожидали тёплого приёма, но здесь их встретили сочувственно. Хотя были и те, кто поглядывал косо: "Немцы..." 

Для них протопили бани, на всех прибывших приготовили обед, дали жильё. Моим родителям достался небольшой домик на краю села, всего одна комната с огромными щелями в стенах. Было непривычно, дико и неуютно. Вспоминался их огромный, ухоженный дом, электричество, о котором здесь тогда и слыхом не слыхивали. Вспоминались родные, друзья, которых разбросали по разным районам и областям огромной необъятной Сибири, и на глазах выступали слёзы...

 Но нужно было приспосабливаться к новым условиям, к новой жизни. Картофель уже был убран, и мама попросила у людей разрешения перекопать их огороды, и набрала ещё двадцать четыре ведра! Этого им при разумном расходе хватило даже на посадку. 

Приходилось много работать. Отец сутками трудился в Копкульской МТС на ремонте или в поле. На тракторах ЧТЗ пахали поля днём и по ночам без света, один шёл впереди трактора с фонарём, а затем уже трактор с плугом и прицепщиками. 

В 1942 году папе дали медаль «За доблестный труд», которую вручал сам Г.М. Маленков прямо в поле. 

Мама сначала работала в промкомбинатовской артели: вязали для фронта носки и перчатки, шили обмундирование. 

Позже в колхозе была дояркой, пояркой, чабаном, огородницей, птичницей. Ночами перед посевной готовили семена, возили перегной, собирали золу – везде она трудилась на совесть. Да и нельзя было отказываться ни от какой работы, они были на особом контроле. До 1956 года все немцы находились под надзором НКВД. И мы с братом Виктором, рождённые уже в Чумашках, без разрешения не имели права выехать даже в соседние с нашим селом деревни.

 В 1956 году были сняты из-под наблюдения мы, дети, а в 1959 году уже и родители.

В семье Вейде - Ивана Яковлевича и Эммы Давыдовны, когда они поселились в Чумашках, было уже четверо детей, и через год, несмотря даже на то, что жена была беременна пятым ребёнком, мужа забрали в трудовую армию. Мои родители помогали этой семье, как могли.

Некоторые семьи потом вернулись в Поволжье, но мои родители остались здесь. И уже для нескольких поколений нашей семьи Сибирь стала родной. 

Отец умер рано, в 1983 году, пролежав до этого семь лет парализованным. Мама, оставшись без мужа, быстро постарела. Тяжесть трудных лет придавила её к земле, но до конца своей жизни она оставалась таким же добрым и отзывчивым человеком. На вопрос «Вы хотели бы когда-нибудь уехать в Германию?» мама отвечала: «Моя родина – Россия. Дети мои и внуки родились здесь, им родная земля эта!» 

Её не стало в возрасте 92 лет, она покинула нас и этот мир в 2005 году… 

Это вся наша история, без прикрас...».

30 октября 2017 года на территории районного музейно-мемориального комплекса г. Купино состоялась церемония открытия Стены памяти жертвам политических репрессий, на которой есть и фамилия Шпан.