Прадед был плотником, никакой работы не боялся, всё мог сделать своими руками. Прабабушка Мария Петровна, тихая, спокойная женщина, вела домашнее хозяйство, умела ткать, вышивать, вязать, очень хорошо готовила. На тот момент у них  было трое детей – Пётр, Феодосья (Феня) и Степан. Жили они дружно, но острая нехватка земли сказывалась на их жизни, так же как и на жизни многих других крестьянских семей. Урожая хватало только на прокорм, а продавать или менять было нечего - никаких излишков уже не оставалось.
И вот в стране началась переселенческая реформа. Сначала они с опаской отнеслись к этим событиям. Но земельный голод гнал людей в сказочную Сибирь. Стали доходить слухи, что там получают большие наделы земли и являются полными её хозяевами. Дорога, по слухам, была «тяжкой», но прапрадеда манили вольные земли и он решил ехать в далёкую Сибирь. Посоветовались с роднёй и друзьями и три семьи решили переезжать – мол, вместе не пропадём. Отправляли ли эти семьи ходоков – неизвестно, однако судя по тому, что не сохранилось воспоминаний о каких-либо льготах или субсидиях государства, скорее всего, они были как раз «самовольными переселенцами».
Прабабушка ехать не хотела, горевала, плакала, но деваться некуда: «Куда иголка – туда и нитка», как любила повторять прапрабабушка. В день отъезда, летом, она испекла лепешку и сказала братовой жене: «Засуши на память, не свидимся больше».

До станции ехали на лошадях, а там на поезде до Москвы. Дорога для семьи прапрадеда Андрея стала очень тяжёлой и трагичной. Ехали на поезде в обычных вагонах, без каких-либо условий, продукты экономили, т. к. не знали, что их ждёт впереди. В дороге заболел младший сын – Степан, а позже, когда уже доехали, он умер «от жара», не вынес дороги. Прабабушка Маша очень  переживала, плакала. Но ничего не поделаешь, жить надо дальше…
В Москве на вокзале было много народа – в основном переселенцы. Из столицы прадед, его семья и ещё две семьи ехали поездом до Новониколаевска, а оттуда на барже добрались до Завьялово. Эта баржа была специально отведена для перевозки переселенцев. В Завьялово приехали во второй половине дня, знакомых никого нет. Попросились переночевать в крайней избе. Хозяин дома поведал им, как здесь живут, чем занимаются. Сказал, что за восемьдесят вёрст находится село Битки, там уже живут переселенцы, но есть много свободных земель. Посоветовавшись, семьи решили добираться до этого села. Ехали туда на лошадях двое суток и, наконец, добрались до заветных свободных земель. Тот факт, что  прапрадед и его родные не знали, куда именно ехать, говорит также  в пользу версии о самовольном переселении, ведь семьи, отправлявшие ходоков, ехали уже на конкретный участок.
Самовольным переселенцам также выдавались участки, выдали их и прапрадеду с его родственниками, в необжитом ещё месте. Они были одними из первых, кто поселился здесь. Позже они назвали своё поселение в честь той губернии, откуда они родом. Так на карте Битковского района появилось поселение Харьковка, основателями и первопоселенцами которого стали и мои предки –  прапрадед Андрей Денисович и прабабушка Мария Петровна Грива.

Что же это за место, куда они так долго добирались?  Село Битки сейчас входит в состав Сузунского района Новосибирской области. Раньше Сузунская и Битковская укреплённые волости долгое время существовали параллельно как самостоятельные территориальные единицы и относились к разным округам. С 1882 года Битковская волость входила в состав Томской губернии Западно–Сибирского генерал-губернаторства. В 1911 году образовалось и поселение Харьковка.
Этот район расположен в лесостепной зоне: равнина, пересечённая гривами и оврагами, много мелких озёр и рек. Сосновый бор богат грибами и ягодами. В лесу водится лось, встречается косуля, заяц-беляк, белки, волки и рыси. Из птиц много глухаря, тетерева, рябчика, куропатки. Большие сельскохозяйственные угодья позволяют выращивать пшеницу, овёс, ячмень, заниматься скотоводством.

Местность, куда они переехали, вполне их устраивала, только вот сибирские морозы, к которым они не привыкли, да короткое лето... Всё остальное можно было преодолеть.
Они удивлялись и радовались, что всё же добрались до заветных  свободных земель. Теперь надо было обустраиваться. Сначала построили землянки, затем все вместе стали строить один большой дом, где предстоящую зиму три семьи могли пережить вместе. Судя по литературе о сибирских переселенцах, так жили не только наши родственники. Вот что пишет Г.Н. Макогон: «Одиночных домов как таковых не было. Сначала ставили времянки из кругляка. У крепких хозяев за неделю так времянка вставала и обживалась. В первую очередь старались распахать пашню, посеять хлеб и убрать урожай, рубили хлева и загоны для скота. Дома же строили через год-два, а кто-то и десяток лет ютился во времянке».

Жили дружно, по вечерам, когда собирались все вместе, занимались хозяйством: мужчины делали из дерева коромысла, кухонную утварь, женщины и девушки ткали, вязали, шили, готовили. Вся эта работа сопровождалась песнями, которые прапрабабушка очень любила петь и знала великое множество. 

Позже, когда уже обстроились на новом месте и каждая семья жила отдельно, они всё равно в суровые зимние вечера, как и прежде, собирались в одной избе, как прапрабабушка говорила - «повечерять».

Наконец наступила долгожданная весна. И с новыми силами они принялись работать на обретённой земле. Вспахали небольшой участок и засеяли пшеницей и картошкой, посадили семена, которые привезли собой с Украины. 

Всё лето мужчины занимались строительством домов и пригонов. 

Избы были небольшие рубленные и тоже «из соснового кругляка», между брёвнами накладывали мох, а пазы (щели между брёвнами) замазывали глиной, чтобы дом был тёплый. Вся мебель была деревянной: столы, скамейки, сундуки – и всё сделано своими руками. 

Посреди дома стояла печь, она была такой большой, что занимала треть избы. Сначала печи были из глины, т.к. кирпич был слишком дорог для крестьян. Позже печи стали кирпичными, с железной плитой.

Русская печь – это главное место в доме, она и накормит и согреет. Не случайно люди придумали о ней множество пословиц и поговорок: «Печь греет и варит, печёт и жарит», «Она накормит, обсушит и порадует душу», «Печь нам мать родная». Конечно, одним из главных назначений русской печи всегда было и остаётся приготовление пищи. 

Раньше для этого использовали специальную посуду: чугунки, ухваты, рогачи, сковородки со сковородниками. В печи варили, парили, жарили, запекали, «томили», летом сушили ягоды и грибы. Стряпали хлеб, пироги, жарили рыбу, которая водилась в озёрах и реках. Сами делали квас и варили пиво. Мясо было всегда на столе, прадед был охотником. Тогда почти в каждом доме было ружьё, а без него как? Жили-то рядом с лесом, а там и волки и рыси... 

Зимними вечерами мне нравилось слушать рассказы моей  бабушки Марии Андреевны (одной из семерых детей в семье Андрея Денисовича и Марии Петровны) о том, как жили раньше. И  прабабушка и  бабушка очень любили готовить, печь пироги и хлеб, стряпать блины. Моя бабушка, Мария Андреевна, всегда готовила и стряпала только в русской печке. 

В нашей семье с малых лет детей приучают к бережному отношению к хлебу. Считается, что от того, как человек относится к хлебу, зависит его здоровье, сила и удача. Хорошо помню тот момент, когда прабабушка доставала  хлеб из печи – дом наполнялся тёплым хлебным ароматом. Потом она бережно накрывала его полотенцем – давала остыть. Нам, внучатам, не терпелось отломить и попробовать хрустящую, горячую горбушку хлеба!

Русская печь не только грела и варила, она была неотъемлемой частью жизни русского народа. На ней спали, по печи предсказывали погоду (прабабушка говорила, если плита красная – это к морозу), по ней гадали и ворожили, на печи рождались и умирали. Так и прапрадед мой Андрей Денисович умер тоже на русской печи. По воспоминаниям его дочери, его хватил удар: "Батько сделался красный, его натёрли скипидаром и положили на печь, после он умер…»

Всего в семье Андрея Денисовича и Марии Петровны было семеро детей. Старшие дети присматривали за маленькими, помогали по дому. Три дочери убирали избу, мыли, стирали, готовили. Один раз в неделю, в субботу, брали ножи и скоблили дочиста деревянные половицы, потом стелили длинные самотканые дорожки и круглые половики. 

Лежанку русской печи обмазывали простоквашей; когда она высыхала, то становилась гладкой и от глины не пачкалась. На печь стелили овчинные полушубки, чтобы мягче было спать. 

Стирали вручную, полоскали бельё на реке. Любимым занятием девочек было вышивать и вязать, делать тряпичных кукол. Мальчики помогали отцу по хозяйству. В шесть лет мальчик уже помогал отцу пахать землю. Прадед вспоминал: «Посадит меня отец верхом на лошадь, даст вожжи и говорит - держи ровно, сам идёт позади с плугом, а я сижу и боюсь пошевелиться, чтобы затрещину не получить». Все вместе заготавливали сено на зиму для коров и лошадей. Мужчины и парни поутру с литовками уходили косить, пока роса на траве, к обеду женщины и девушки с граблями приходили на поле сгребать высохшее сено в валки, а мужики потом это сено складывали в копёшки. Так же вместе, дружно заготавливали дрова на зиму. 

Оправдались надежды переселенцев и на долгожданный щедрый урожай. Большую часть его оставили на семена, а часть поменяли в Битках.
Дела спорились, поселение разрасталось, приезжали люди из разных уголков России: Подмосковья, Белоруссии, Украины... Участки осваивали, строили дома, разводили домашних животных.  

Большинству из новосёлов, судя по воспоминаниям моих родных,  жилось в Сибири гораздо лучше и зажиточнее, чем  прежде. Люди жили дружно и весело, вспоминала прабабушка. На праздники собирались в одном доме и гуляли. Каждый с собой что-то приносил на стол. Праздники всегда сопровождались забавами, песнями, играми.
Сибирь стала их второй Родиной.

Елена Евгеньевна Горобченко