Бессмертный полк – яркий пример людской благодарности и признательности героям, павшим за Родину. Их имена увековечены в Книгах Памяти, это о них молчит и помнит Вечный огонь. Это именно о них можно сказать: «Нация Героев».  Но есть имена, о которых помнит только семья…

В нашем небольшом городке каждый человек на виду. Все помнят эту яркую черноволосую женщину с глубокими удивительно синими глазами.  Она всегда  была в работе, иногда казалось, что труд появился вместе с ней, с первого дня её рождения. Приветливая, скромная, с натруженными жилистыми руками, она излучала тепло и надёжность.
Однако мало кто знал, что в далёком 17-ом  батрачила Авдотья  в семье зажиточного хозяина. Но история по-своему расставляет точки и вершит судьбы. Уж больно приглянулась она  хозяйскому сыну Егорушке, рыжему, конопатому, на первый взгляд неказистому. Чем же приворожил тогда он Авдотью? Наверное, душа у него была добрая, а то зачем  же рискнула  бежать с Егором на заимку? Только по согласию, а значит и по любви – друг дружке верили.
Долго бушевал гнев у хозяина, долго клокотала злоба: «Заломаю!»...  И может быть, так и случилось бы, да грянула революция. Не с руки стало гнать со двора бывшую батрачку, вроде как родство с ней на пользу при новой власти. Так и смирился. Вернулись, бросились в ноги – простил!

Вот характер так характер! Ни слова жалобы, ни укора, ни следа зависти в глазах невестки. Словно некрасовская Матрёна  жила, трудилась, растила двух дочек. Всё ладно да хорошо. Умела гостей встретить, умела песню начать и подхватить, умела сводить концы с концами, удивить испечённым хлебом. А какие шали вязала! Вся улица щеголяла в её платках. Подрастали девчонки, первые помощницы.

41 год принёс в дом беду. В августе собирала и она на фронт своего Егора.  Старалась не плакать, чтобы со спокойным сердцем шёл он воевать. В доме два дня толпились люди, родные, знакомые. Все давали советы, а кто-то и обещания: помогать и заботиться о семье. А потом стали ждать писем. Их было всего три. Первое он написал в дороге, второе – после первого боя, а третье…  
А третье письмо в ноябре принёс чёрный ворон. Как гром среди чистого неба: «Пропал без вести».  Сколько их, таких безымянных треугольничков, получили по всей России!.. Сколько матерей простились со своими сыновьями, сколько жён оплакали любимых после таких извещений. Только не такой характер у Авдотьи.   Оплакивать или ждать и верить? Сомнений не было – ждать! Даже чёрный платок не надела: не поверила.  И девчонкам своим часто говорила: «Живой, вот верите, живой! Я это сердцем чувствую».

Отзвучали майские победные песни, а Егора всё ждали…
Но годы шли, а писем больше не было. Состарилась Авдотья: всё чаще болели ноги, спина согнулась, по ночам сводило руки. Платки уже не вязала: мешали узловатые пальцы, плохо видела. Да и младшая дочь, с которой она жила, заботливо оберегала мать от лишних тревог. 

«Сдала Авдотья!» - всё чаще говорили соседи. Но её глаза по-прежнему оставались яркими, синими, как васильки в поле, словно и не было прожитых семидесяти лет. Волосы тоже оставались кудрявыми, чёрными, с красивыми паутинками седины. По утрам, приводя в порядок косу, укладывала «корзинку» вокруг головы: «А то придёт, а я неприбранная».  Она верила, что Егор жив, иначе и быть не могло.

Не хлебом единым жив русский человек, а жив своим делом, любовью, верой.
Ну не чудо ли это? Однажды утром в почтовый ящик бросили письмо из далёкой Белоруссии. Надевая очки на верёвочке, она чувствовала, как трясутся руки. Сразу и не поняла, о чём и кто пишет? А когда поняла, то перехватило дыхание.  Читала долго, медленно, шевеля губами, и шёпотом.  Последние строчки читала почти вслух:  «…сообщаем Вам, что Егор Семёнович два месяца назад похоронен на сельском кладбище. За его могилой ухаживают ребята из школы. На обелиске славы уже написано его имя. Мы приглашаем Вас в гости. Приезжайте.»

В далёкую Белоруссию поехали две взрослые дочери. Это они потом рассказали историю сломанной судьбы. После первого боя во время отступления Егор был взят в плен, а после освобождения все годы жил и трудился в селе. «Без права переписки!»- так гласила запись в документе. Сельчане рассказали, каким уважением был окружён Егор, каким отменным был кузнецом. Его жалели, что жил одиноко. Последние годы сильно болел, сердце «пошаливало». Поздно пришло оправдание вины к человеку. Да и  была ли вина? Кто рассудит?
Долго горел свет в доме Авдотьи: приехали дочки с гостинцами из белорусского села, с фотографиями могилы и обелиска. Это всё, что осталось от Егора.
 

«Ну вот! Теперь можно и мне помирать. Он уже на месте, перестал маяться. Теперь и я успокоюсь», - сказала она утром дочери.
Умерла Авдотья через два месяца.  Умерла тихо, неслышно. Более тридцати лет цветёт рябина над её могилой, напоминая о горькой судьбе. Растёт на улице новое поколение, в стране шумит новое время, но Авдотью помнят.
А имя Егора с гордостью произносят дети, внуки, правнуки. Его портрет по праву шествует в Бессмертном полку.

Эта история подлинная, изменены лишь имена.

Нация Героев… Где, из каких источников черпает она силу, веру, надежду?
Сколько может вынести русский человек испытаний и пережить невзгод?
Ответить сложно.  Но ещё сложней - несмотря на все испытания, оставить добрый след в жизни, доказать своим примером силу характера, верности и любви.