Первая встреча учащихся школы №1 с рабочими военного завода состоялась в 1989 году. В то время о тружениках тыла нигде не вспоминалось, и эта встреча – торжественная, волнующая, оказалась значимой: городской Совет ветеранов и школьный поисково–краеведческий отряд «Вега» положили начало активной пропаганде трудовых традиций жителей района, частыми стали встречи и выступления ветеранов завода в школах, СПТУ, трудовых коллективах.

НА ВОЕННОМ ЗАВОДЕ

С началом войны началась эвакуация промышленных предприятий европейской части СССР в восточные районы страны.

В сентябре 1941 года в Чулым прибыли платформы с оборудованием и станками военного завода «Метрострой-2». Приехали москвичи, работавшие на этом заводе. Основные цеха: механический, инструментальный, слесарный - разместили в здании паровозного депо (ныне ПРММ), а заготовительный и столярный построили рядом. Установка оборудования велась параллельно со строительством и обустройством цехов. В короткий срок завод начал выпускать продукцию: мины для 122- миллиметрового миномета. Их отгружали в Новосибирск, там начиняли взрывчаткой и везли на фронт.

Вместе с москвичами у станков встали жители Чулыма и района. Известно, что мужчины ушли на фронт, хотя многие трудоспособные рабочие, специалисты, механизаторы сельского хозяйства и некоторые руководители от призыва в армию были освобождены, имели «броню». Ведь оголять трудовой фронт было нельзя. На завод пришли люди пожилого возраста, женщины и подростки. Кто по вольному найму, а многие – по комсомольским путёвкам.

Конищевой Саше (Нестеркина А.Е.) не было 15 лет, в приеме на работу ей отказали и взяли тогда, когда она предъявила в заводоуправление сомнительную справку о совершеннолетии. Её будущий супруг (Нестеркин Александр) по такому же документу устроился на завод, когда ему не было ещё и четырнадцати. В пятнадцать лет встала за станок Груня Фомина (Трофимович А.А.), она выполняла несложную, но тяжёлую операцию на шлифовке корпуса мины. Сейчас трудно представить, как могла эта хрупкая, молоденькая девчушка за 12 часов смены обработать не один десяток деталей весом более 10 килограммов каждая.

Были и такие, кто не вышел ни возрастом , ни ростом. Таким, как Вася Махотин, Аркадий Агафонов, Паша Шрейбер и другие, у станка устанавливали ящики-подставки.

Десятиклассники школы №7 одновременно с учёбой осваивали рабочие профессии и вместе с аттестатом зрелости получали удостоверение токаря, слесаря. По окончании школы девочки пришли на завод, а ребят призвали в Ачинское военное училище, потом отправили на фронт.

Учились в три смены, день распределялся на три части: с 9 утра до 12 часов изучали токарное и слесарное дело, потом готовили уроки, а в третью смену с 4 часов дня шли в школу №8 (за линией). Все хорошо осознавали, что эти трудности надо преодолевать, ведь шла война. В числе выпускников, пришедших на завод, были Аня Стальмакова ( Зинакова), Таня Телешева (Лаврищева), Надя Леонтьева, Валя Сакун и другие. 

Очень острой была проблема размещения рабочих заводов и семей, эвакуированных из Москвы и Ленинграда. Для них заранее никто не готовил жильё, учреждения быта, культуры. В жизнь чулымцев внесла свои коррективы война. В школах ввели трёхсменные занятия, в больнице, бане образовались очереди. Чтобы помыться и провести термическую обработку одежды, надо было затратить 3-4 часа.

Скопившиеся в одночасье проблемы приходилось решать оперативно, они не могли быть отложены на потом. Надо отдать должное райкому партии, райисполкому. В райкоме был создан штаб по приёму и размещению эвакуированных, возглавил его секретарь Богданов. Все руководители предприятий, коммунально-бытовых служб, учреждений здравоохранения, культуры несли свою долю ответственности, их работу оценивали по меркам военного времени. Это принесло свои результаты. Прибывшее население разместили в общежитиях, в полузаброшенных, наскоро приспособленных помещениях.

Так на новом месте, в Сибири, обосновался военный завод, сформировался коллектив, началась отгрузка продукции. Это была напряжённая, тяжёлая работа. Круглосуточно гудели станки, в цехе стоял шум, лязг метала, над головами вился сизый дымок. Работали в две смены по 12 часов. С 8 утра до 8 вечера работала первая смена, вторая – с 8 вечера до 8 утра. Пересмены проводились по воскресеньям, не было выходных, тем более отпусков. Двенадцатичасовая рабочая смена, особенно в ночное время, казались вечностью, усталость и предутренний сон валили с ног.

 Завод обеспечивала электроэнергией местная электростанция, была она рядом, там, где сейчас находится разрушенное помещение ОРСа. Один раз в месяц её останавливали на сутки для профилактики. Для рабочих это было время отдыха, работали неполную смену. Бывали случаи, когда на электростанции происходили поломки, подача электроэнергии прекращалась. Каждый стремился в это время вздремнуть, кто проворнее – успевал лечь в котельной под котлом. Кому там не доставалось места – ложился на стружку под корытом станка или на слесарном верстаке. Каждый падал там, где не было сквозняка, где теплее.

Работали не за деньги, а во имя победы над фашизмом. Деньги в то время не решали проблему материального положения, средняя месячная зарплата токаря составляла 450- 500 рублей, а ведро картошки на рынке стоило 300 рублей.

Все жили бедно, особенно эвакуированные. Хлеба выдавали 600 граммов в сутки, дополнительно 100 граммов – в середине смены, при условии перевыполнения нормы выработки. Все продукты были нормированы, рабочим выдавали по продовольственным карточкам на месяц по полтора килограмма пшённой крупы, по два килограмма жиров и красной рыбы. Нетрудно подсчитать, сколько приходилось на человека в сутки. Часть продуктов, в основном картофель и капусту, эвакуированные получали в обмен на личные вещи, променивали последнее…

Получали на заводе спецодежду: куртки и брюки из грубого брезента, ботинки из сыромятной кожи на деревянной подошве.

Итоги работы подводились оперативно. Сегодня токарь выполнил норму, а назавтра на его станке уже был значок «гвардейца», давались вымпелы. В порядке поощрения передовик получал 100 граммов хлеба в середине смены, обычно это было в три часа ночи и в три часа дня. В соревновании участвовали все, рабочие добивались высокой производительности. 

Комсомолец Павел Шрейбер пришёл на завод 15-летним юношей, быстро освоил профессию токаря, работал на станке «ДИП», вытачивал детали для стабилизатора мины, дневную норму перевыполнял в 5-6 раз. Он положил начало движению пятисотников. В порядке поощрения иногда ему разрешали закончить смену на 2 часа раньше установленного срока.

Кроме основной работы, заводчане проводили воскресники, собирали металлический лом для литейных заводов, тёплые вещи для фронтовиков, подписывались на государственный заём, вносили часть заработка в фонд обороны, на строительство боевой техники, в том числе авиаэскадрильи «Новосибирский комсомолец». Для фронта ничего не жалели, делились последним. В 1942 году рабочие завода отправили бойцам 50 килограммов масла и сахара, 35 кг мяса, большое количество муки, лука, чеснока, печенья, сухарей, табака...

Выполняя поручения комсомольской организации, девушки посещали госпиталь (он был размещён в школе №7), читали раненым газеты, художественную литературу, под диктовку тяжёлораненых писали их родным и близким. Заводчане оказывали помощь семьям погибших фронтовиков, детям-сиротам.

В сентябре 1944 года завод вернулся в Москву, за ним уехали многие наши земляки, продолжавшие работать на нём до 1947 года. Некоторые по семейным обстоятельствам были переведены на железнодорожный транспорт. Среди уехавших были Толстикова Галина, Стальмакова Анна, Проничева Лида, Петрова Валентина, Кудинова Анна, Трофимов Александр, Новожилова Валентина, Воронкова Евдокия, Сапрунова И.П., Гридчин Александр, Фомина Груня, Гридчина Анна, Тимофеев Александр и многие другие.

Я решила разыскать оставшихся в живых и проследить их след в истории развития экономики или культуры района… Из пяти оставшихся в живых рабочих завода «Метрострой-2» только двое – Зинакова Анна Михайловна и Шрейбер Павел Константинович, согласились встретиться со мной. Сегодня я расскажу о них.

АННА ЗИНАКОВА

Анна Михайловна Зинакова родилась в селе Гуськи на Чулым-реке 19 декабря 1923 года. Родители и родственники из деревни Сосновка Полоцкой губернии переехали в Сибирь, так как в Белоруссии не было для них свободной земли. В 1904 году государство выдало подъёмные и они поехали «своим ходом» в Сибирь, земли здесь было очень много, сколько хотели, сколько могли засеять, столько и брали. С того времени как стали образовываться колхозы, отец свёл своё хозяйство, распродал лошадей, коров и устроился работать лесным объездчиком. Ей ещё 6 лет не исполнилось, как отца забрали...  

Из воспоминаний А.М.Зинаковой: «В 1930 году в Гуськах создали колхоз имени Ворошилова, заместителем председателя назначили «Политрука» . Никто не помнит его фамилии, но кличку мы помним спустя 80 лет. Трудно мне объяснить, что творилось в то время: все люди знали, кто как жил, много лодырей было, которые не хотели работать, плохо жили, конечно, им вечно подавали.Всякие люди в селе бывают, такие были и у нас. Звали его «Политрук» за то, что он не работал никогда, но поговорить любил, у него было 8 детей. Он ничего не делал, ходил по селу, что дадут, то и хорошо... Когда стали вступать в колхоз, его сразу поставили заместителем председателя колхоза, но какой он заместитель, он никогда дела не имел с сельским хозяйством! Но хоть он ничего не знал, поруководить любил. А отец мой, Стальмаков Михаил Матвеевич, умница был, закончил в Ужанихе 7 классов церковно-приходской школы, выписывал газету «Русское слово» Мой отец не дал согласия вступить в колхоз, категорически отказался, так и сказал на собрании – отказываюсь вступать категорически. Шесть сильных крепких мужиков из села Гуськи отказались вступить в колхоз. Приехали ночью, забрали их и всех расстреляли через 5 дней без суда и следствия как организаторов восстания, для устрашения. А какие они организаторы, просто были тружениками, своим трудом денно и нощно крепкое хозяйство создавали... Мне тогда было 5 лет.  Потом, когда я уже в райкоме партии работала, узнала, что расстреляли их в Искитимском районе, в селе Ложок. Не по моему ли отцу, безвинно для устрашения расстрелянному, и по таким как он, забил в Ложках святой ключ?.. 

Мама в колхоз не пошла, у нас забрали корову, дом (там потом жил «Политрук»), и мы сбежали в Чулым, тихонько купили избушечку и вот здесь с тех пор, с 1932 года, мы и живём. Нас, детей, у мамы было трое, ещё с нами жил двоюродный брат Сидоренко Федя, у него мать и отец сгорели и он жил у нас, ему было 12 лет.

Мама у меня была мастерица, папа нежно называл ее Марыля, она в Белоруссии служила горничной у польской пани, научилась шить, вязать, хорошей хозяйкой была. Только очень молчаливая и всегда грустная была.

И вот мы прожили в Чулыме до 1941 года. В 1941 году подросли ребята, Миша пошёл работать на станцию Чулымскую, он был сцепщиком вагонов, потом стал строителем. А младший брат строил чулымскую водонапорную башню, а потом, перед тем как уйти на фронт, брат работал в ВРП (Вагоноремонтный пункт).

Я училась в 7-й школе. В 1936 году назначили меня старостой класса, так до десятого класса я старостой и пробыла. Занималась акробатикой, была верховой гимнасткой, запевалой в хоре.

Началась война, я училась уже в 10-ом классе. Нас было 27 человек, 14 мальчиков и 13 девочек.

Когда к нам эвакуировали московский госпиталь, который занял седьмую школу (она больше всех была), мы ушли в восьмую школу, за линей. Там всего было шесть классных комнат, шесть! Вот эти шесть классов вся школа и занимала, у нас начальных классов было по три, наполняемость была очень большая - по 35 – 40 человек. Только 8, 9, 10-е классы были по одному…

И вот там мы учились в три смены: первая начиналась в 7 часов утра, заканчивалась в 12 часов 30 минут, десять минут пересменка, в 18 часов заканчивалась вторая смена. 10-й класс учился в третью смену, которая заканчивалась в 23 часа 20 минут. А еще, когда приехал военный завод, мы все пошли работать, нас не спрашивали, хотим мы или нет, мы сами шли, потому что надо было. Мы заканчивали 10-й класс в 1942 году. 

Я пришла работать на завод 2 марта 1942 года, до этого у нас работали москвичи. Как мы вышли работать, маленько подучились, сразу всех мужчин забрали на фронт, мы остались одни, девчонки да пареньки молодые по 14-16 лет, Паша Шрейбер пришёл на завод после 7 класса, было ему 14 лет. Они работали на револьверных станках, знаете, какая нужна была сила, чтобы каретку передвинуть, а они работали… У нас подставки – ящики были, потому что мы не доставали до станка. Паша у нас ударником был, свою норму перевыполнял в пять раз, вместо 100 деталей по норме обрабатывал за смену 500. Для рабочих, перевыполнявших норму в 2-3 раза, рабочий день заканчивался на 30 минут раньше, не раз добивался такой привилегии Павел Шрейбер. 

Я работала токарем, обтачивала корпус мины.

Когда я сдала экзамен и получила удостоверение токаря 3 разряда, меня перевели на станок ДИП №200, это большой такой, нарезать резьбу. Мне было уже восемнадцать лет. А остальные дети точили, стружку снимали, это такие безобидные операции, которые не требуют большого ума и особого навыка. А вот такие операции как резьба, шлифовка, обработка мины - сложные, надо было опыт и знания иметь. Я сначала стояла на резьбе стабилизатора, а потом заболел сменщик и меня сразу перевели на этот станок, шлифовальный. Это  было очень тяжело. Надо было перекидать своими руками 1200 мин, каждая из которых весила 16 килограммов. Это была норма.»

Годы войны для семьи Стальмаковых были невероятно тяжёлыми. Выручали золотые руки мамы. Она обшивала, обвязывала, обстирывала, откармливала не только своих детей, но и четырёх сирот, детей брата, который погиб в 1941 году, и в том же году умерла его жена, наколов ногу. Не отдала детей в детский дом Мария Кондратьевна, всех подняла на ноги, кроме племянницы, которая умерла в 1948 году. А ещё плакала безутешная мать над похоронкой младшенького – Николая. Только и осталось от него – фотографии, табель, единственное письмо с фронта да похоронка: "Стрелок-радист Николай Стальмаков погиб 8 января 1943 года под Сталинградом"…

Приёмный сын Марии Кондратьевны, лётчик Фёдор Сидоренко, погиб в июле 1941 года…

Из воспоминаний А.М. Зинаковой: "Смена длилась 12 часов, но по её окончании мы находили силы и время для участия в художественной самодеятельности, в субботниках, лыжных соревнованиях, а ещё мы шили кисеты для воинов, выращивали табак на своих огородах, сушили картофель и морковь, сдавали нормы БГТО, ухаживали за ранеными…»

В 1943 году завод «Метрострой-2» вернулся в Москву, вместе с заводчанами в столицу уехали 120 человек из Чулыма. Как самое трудное время вспоминает Анна Михайловна годы жизни в Москве – голодно было. Дома хоть картошка да капуста выручали, а в столице пришлось подрабатывать по воскресеньям на хлебозаводе, где любили сибирячек за невероятную выносливость, честность и порядочность, давали перед работой наесться хлеба со сладкой водой да ещё булку хлеба после 12-ти часовой смены выдавали. Нравилось Анне в Москве, жили в общежитии на улице Бауманской, в комнате было 10 кроватей и общий стол. В редкие часы отдыха ходили в театры и на Красную площадь, на набережную Москвы-реки и в парки. Особенно нравилось ей московское метро, каждую станцию может и сегодня описать Анна Михайловна…

В 1947 году вернулась Аня по болезни в родной Чулым. Не каждый нашёл себя в послевоенной жизни, а Аню работа нашла сама. Сразу по приезде из Москвы пригласили грамотную, бойкую девушку в паровозное депо секретарём-машинисткой. Комсомолка, активистка, общественница легко вошла в трудовой коллектив, но нужно было помочь семье брата, и Анна уехала в Новокузнецк, где устроилась на работу на металлургический комбинат им. Сталина, пройдя за 2,5 года от ученика лаборанта до контролёра 6 разряда. 

В 1949 году, в один из приездов домой, в клубе встретила Аня своего одноклассника, с которым за одной партой сидела, Зинакова Сергея, необыкновенно скромного, застенчивого, интеллигентного, тяжело раненного под Кёнигсбергом лётчика-штурмовика, которого потеряла из виду в 1943 году. В 1950 году вернулась Анна в Чулым, устроилась на работу, а в 1951 году сыграли красивую свадьбу – был жених счастливым очень, а невеста удивительно молодой, красивой, в белом платье с атласными птицами в пол…

С 1950 года жизнь Анны Михайловны связана с книгой.

Закончив заочно Томский библиотечный техникум, была назначена заведующей передвижным фондом Чулымской районной библиотеки, через год – заведующей читальным залом Чулымской районной библиотеки.

Десять лет отработала Анна Михайловна в районной библиотеке заведующей читальным залом, разделения на взрослый и детский абонемент там не было, а детский читательский возраст послевоенного поколения всё увеличивался, и тогда было принято решение горсовета о выделении детского фонда в самостоятельное учреждение «Районная детская библиотека», а заведующей назначена Зинакова Анна Михайловна. Было это в 1960 году. 

Трудно пришлось. Старенькое здание нужно было восстановить и отремонтировать, выбрать из общего книжного фонда детские книги, изготовить в мебельном цехе оборудование по собственным чертежам…

Из воспоминаний А.М.Зинаковой:

"В библиотеке у меня были очень хорошие сотрудники, и мы очень старались сделать досуг ребят интересным и незабываемым. Какие делались выставки, на них мы рассказывали о книгах от и до, чтобы ребёнок понял истину и помнил её всю жизнь! В день библиотеку посещали по триста, четыреста человек. Какие очереди были! Чтобы не скучно было ждать, мы показывали диафильмы, позже на киноустановке «Украина» документальные и художественные фильмы. Книги привозили своими силами. Вот приедем в книготорг, наберём книг, погрузим на санки зимой, летом на тележку, могли по шесть пачек привезти. Это было большое дело. Лучшие книги лежали в читальном зале, а вообще книг было очень много. Одно время у меня была 51 тысяча книг! В то время любили читать, и читали много, поэтому и книг было много, а сейчас гораздо меньше.

Общий стаж работы Анны Михайловны Зинаковой – 51 год 8 месяцев.

ПАВЕЛ ШРЕЙБЕР

Павел Константинович родился в посёлке Александровка (ныне Ольгинск) Чулымского района 4 апреля 1926 года. Родители, по линии мамы Александры Михайловны - Осиповы, приехали на поселение из Орловской губернии, по линии отца – Шрейберы приехали из Белоруссии. Дед – Вячеслав Шрейбер, был начальником вокзала в Минске, что заставило зажиточного железнодорожника с семьёй приехать в глухую сибирскую деревню – неизвестно.

Отец, Шрейбер Константин Вячеславович, несмотря на то, что вернулся с фронта первой империалистической войны инвалидом (ампутирована правая рука, не было шести рёбер справа и пальцев на правой ноге), завидный был жених – красивый, веселый, мастеровитый. В 1918 году Константин и Шура поженились, жили в любви и согласии, семья Константина и Александры влилась в семью Осиповых и занималась хлебопашеством, скотоводством.

Из воспоминаний П.К. Шрейбера: «У дедушки, Осипова Михаила Григорьевича с бабушкой Евдокией было 9 детей и жили они большой и дружной семьёй с зятьями и снохами. Жили за счёт труда, зажиточно. У деда была своя ветряная мельница и небольшой магазин. Хорошо, что у нас всегда была большая семья – вместе работали, вместе отдыхали, вместе в горе и в радости.

  В 1926 году, когда Павлу было всего 3 месяца от роду, его отец умер от ран, и мама в возрасте 25 лет осталась вдовой с четырьмя детьми на руках (3 девочки и единственный «мужик» в семье – трёхмесячный Павел). Из воспоминаний П.К. Шрейбера: «В 1931 году, во время коллективизации, дедушку раскулачили. Отобрали всё имущество и сослали в ссылку в Нарым. Позднее дед бежал из Нарыма на остров Сахалин с семьями своих детей. Мама – Александра Михайловна, как вдова солдата, раскулачиванию не подлежала, но вступать в колхоз отказалась и тайно, ночью, погрузив на телегу свой скарб, четырёх маленьких детей, привязав к телеге корову, отправилась из посёлка Александровка в Чулым. По дороге потеряли Любочку, хватились, когда рассвело. Мама в страхе побежала назад, а она лежит на дороге и тихо плачет. В Чулыме на улице Банковской (ныне улица Рабочая) жила старшая сестра мамы - Соколова Евдокия Михайловна с семьёй. Они пустили нас к себе на квартиру. На следующий день украли у нас коня. Дальше пошло страшное существование вдовы с четырьмя малолетними детьми. В Ольгинске брошен дом с постройками, имуществом и хозяйством, а мы на правах бедных родственников в холоде и голоде… Мама, чтобы прокормить нас, сначала работала на железнодорожных путях рабочей, потом устроилась в районную больницу санитарочкой. Работая, училась в вечерней школе, окончила 4 класса РКШ, курсы, и перевели её работать медсестрой.

 Мы - дети, все четверо учились в неполной средней школе №1. Я до сих пор с большим уважением и любовью вспоминаю своих первых учителей – Карачевскую Клавдию Фёдоровну, маму заслуженной учительницы Балышковой Жанны Павловны, Карасёву Дарью Дмитриевну. Все эти педагоги с малолетства привили мне прилежность, тягу к знаниям, любовь к учёбе, дисциплину. Закончил я 7 класс на "хорошо" и "отлично" в 1941 году.

После школы я пошёл учиться в Новосибирский авиационный техникум, лётчиком мечтал стать. Сдал документы в июне и нас отправили на сельскохозяйственные работы в Убинский район. Там я и узнал, что началась война. Техникум закрыли, а нас отправили по домам, было мне в ту пору 15 лет. В 8 класс я пошёл в школу №7, затем, когда в здании школы разместили госпиталь - в школу № 8, которая была за линией. Но школу я так и не закончил, так как приехал военный завод «Метрострой», на котором рабочих рук не хватало, и я пошёл работать на благо Родины.

Пришёл на завод в апреле 1942 года. Сначала работал слесарем в инструментальном цехе, затем меня за ударную работу, смекалку и старательность перевели в механический цех токарем на станок « ДИП-200». Станок был таким большим, что приходилось работать с деревянной решётки (подставки). Работа на токарном станке была операционная. Я нарезал резьбу на стабилизаторе 120 мм мины. При норме 100 деталей за смену  нарезал резьбу на 535 деталях. На моем станке постоянно стоял «Гвардейский значок», такой значок ставили рабочим, которые выполняли или перевыполняли норму выработки. Работал завод в две смены, по 12 часов смена. Неделю мы работали в дневную смену, неделю в ночную, с перерывами на обед ½ часа , без выходных дней. В воскресенье была пересмена с дневной на ночную , так что приходилось работать по 16 часов. Отдыхать доводилось 1 раз в месяц, когда электростанцию, питающую завод, проверяли. Одно время сменщицей у меня на станке была Стальмакова Аня - симпатичная девушка, но слишком строгая, требовательная, комсомолка, одним словом. При смене всегда строго требовала, чтобы станок был чист до блеска. 

Так и проходила работа на заводе, конечно, было сложно, и тяжело, и голодно. Но мы понимали, что от нас зависит наше будущее и будущее страны. Назвать себя ярым патриотом я не могу, мы просто знали, что это не просто надо - это необходимо…»

О себе Павел Константинович говорит сдержанно, кратко, а я пытаюсь понять – почему 16-ти летний парнишка, который не за деньги ("Зарплату за меня Зина получала – я счёт деньгам не знал"), не за отрез материи("наградили меня отрезом на костюм, а я девчонкам своим отдал"), не за минутку отдыха ("«пятисотников» на 2-3 часа раньше отпускали, а я за это время станок до блеска начищу, свёрла заточу…") перевыполнял норму в пять с половиной раз, табак старикам покупал, только чтоб не запрещали норму перевыполнять… Наверное, не мог по другому? Просился на фронт – не отпустили – мал ещё, директор завода лично уговаривал ехать в Москву, обещал после войны устроить учиться в любое учебное заведение, но упорный паренёк хотел стать военным…

29 августа 1943 года Шрейбер Павел поступил в 9-ю Ленинградскую Артиллерийскую спецшколу в г. Анжеро-Судженске, позже переведённую в пос. Мундыбаш Кемеровской области, которую закончил в мае 1945 года, получив военную профессию и среднее образование.

Далее Павел Константинович, по рекомендации командования, был принят в ЛоЛКАУ( Ленинградский ордена Ленина Краснознаменного Артиллерийское училище). Через полгода его перевели в Высшее Военно-морское училище связи и радиолокации в г. Ораниенбаум (ныне г. Ломоносов), позже переведённое в г. Петергоф ( ныне Петродворец) Ленинградской области. Во время учебной практики 2 сезона ходили по Балтийскому морю, Финскому заливу. Ходили на минном тральщике БТЩ-600, тралили морские мины, установленные фашистами в Великую Отечественную войну. И всё вроде бы хорошо - война закончилась, сбылась мечта – занимается любимым делом, но в мае 1948 года Павел Константинович сильно простыл, долго лечился в военном госпитале и по болезни был демобилизован в запас ВМФ.

В 1948 году Шрейбер П.К., офицер запаса, возвращается в родной Чулым и уже в ноябре устраивается на работу связистом в дистанцию сигнализации и связи ж/д, в 1963 году заканчивает Томский ж/д техникум. Проработав 26 лет в дистанции связи, уходит в милицию, где 1,5 года работает начальником охраны, но, нет, не его это призвание…Работает в электросетях, узле связи, в 1986 году выходит на заслуженный отдых, но работает в разных отраслях ещё долго и ответственно. 

Я смотрю трудовую книжку Павла Константиновича – 39 благодарностей, ценных подарков и денежных премий за перевыполнение соцобязательств, добросовестный труд, рационализаторские предложения, дающие экономию средств. Он постоянно повышал свою квалификацию, занимался самообразованием, вот почему ценили его как специалиста и приглашали, отбивая друг у друга, разные предприятия г.Чулыма.

Такие разные и такие одинаковые судьбы… В чём одинаковость? Они с большой ответственностью относятся к работе и в свои 80 с лишним лет не знают отдыха. Павел Константинович имеет сад, большой огород, который каждый год собирается сократить, но… помогают дети, внуки и «не знаем, куда лишнее девать». И висят на стене длиннющие вязанки крупного лука… «У тебя, Саша, сад есть? Весной я тебе папоротник подарю, разведёшь и будешь нас вспоминать». Конечно же буду, даже без папоротника…

Что меня поразило в этих людях?

  Несмотря на преклонный возраст – и Анна Михайловна и Павел Константинович оптимисты, жизнелюбы, сохранившие ясную память, не ожесточившиеся, не разочаровавшиеся в жизни.

Анна Михайловна помнит даты, имена, события, оправдывает сталинские перегибы и анализирует сегодняшнюю ситуацию в стране и районе. Радуется изменениям в городе: построили храм – замечательно, разбили сквер Победы – отлично, заасфальтировали центральную улицу, выставили урны – слава Богу, появился хозяин в городе!

С уважением говорит с нами, молодыми, верит в то, что если случится война – мы, так же как и они когда-то, защитим свою Родину. Она верит в нас…

Павла Константиновича отличает тонкий юмор, удивительная память (он помнит телефонные номера первых абонентов АТС и всех административных служб 70-х годов, дни рождения ВСЕХ членов своей многочисленной семьи – своих сестёр, племянников, детей, внуков, правнуков, родственников своей жены), помнит начальников и сослуживцев, он – рачительный и гостеприимный хозяин, мастер на все руки.

Анна Михайловна и Павел Константинович - удивительные люди, люди - история. Их знает каждый чулымец, значит они оставили свой след в истории нашего города и района. Я очень рада, что познакомилась с ними. Эти люди помогли мне больше узнать о Настоящих человеческих ценностях, которые не купишь ни за какие деньги, о жизни в военное время, о цене, которую отдал русский народ за великую Победу и просто о жизни обычного человека… 

Проводя экскурсии в музее, я не могу без волнения говорить об этом времени, о молодёжи военных лет, которая не совсем мне понятна – бескорыстна, трудолюбива, ответственна, целеустремлённа. В голодные, суровые годы они так тянулись к знаниям, стремились получить образование, мечтали о гуманных профессиях… Отчасти я завидую им, молодёжи тяжелейших сороковых, и хочу быть на них похожей. Думаю, у меня получится…

Анны Михайловны не стало в 2013, Павла Константиновича – в 2016 году. Опустела без них чулымская земля… Светлая им память.

             Александра Зайонутдинова, выпускница МКОУ СОШ №1 г. Чулыма, студентка НГМА