В начале XX века в результате столыпинских реформ Сибирь стала основным колонизационным районом Российской империи. Далёкие просторы манили романтической свободой и природными богатствами, но пугали неизведанностью, каторгой и ссылкой. Одновременно Сибирь представлялась залогом российского могущества, землёй, где, по словам ещё фонвизинского Скородума, можно доставать деньги, «не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечество». В народной среде бытовали представления, зафиксированные в поговорках: «В Сибири и на берёзах калачи растут», «Там хоть и холодно, да не голодно!», «В Сибири бабы коромыслами соболей бьют».

Крестьяне двигались в Сибирь в поисках лучшей доли. Переселялись как одиночками, так и семьями, целыми родственными кланами, деревнями. По возможности старались селиться в схожих с местами исхода природных условиях.

Из воспоминаний внучки переселенцев: «В Белоруссии говорили, что в Сибири морозы бывают такие, что воробьи замерзают и валяются во дворе, а вороны на лету мёрзнут. Но всё равно решили поехать. Отправились вместе двенадцать семей. В дороге были больше месяца. Ехали по «чугунке» и думали: «Прогадали или выгадали?».

От станции Болотная ехали на лошадях до того места, что выделила казна для посёлка. Приехали на место перед Миколаем в мае, выгрузились. Тепло, хорошо, трава уже большая, лес кругом. Натянули палатки, чтобы ночью комары не заедали. Подводы уехали в Болотное. Наутро мужики поехали, кто в Ирбу, кто в Кривояш купить лошадей, семена. Хотели пшеницы посеять, авось успеет вырасти, не замёрзнет. Для жилья стали лепить хаты – мазанки из глины, такие как были на родине» (из записей Деменюк А.К.).

Крестьяне шли на свой страх и риск, не зная, что их ждёт впереди. Если им сопутствовала удача, то они оседали. Так постепенно осваивались степные, лесостепные земли и участки, прилегающие к тайге. Путь за Урал был труден, шли большими группами, а потому и селились вместе, образуя общину. «Мы ехали две недели», - вспоминает Мурашко Анна Андреевна, - «было очень трудно, поезда ходили медленно, а народу много. Жили на сухой еде, редко где достанешь кипяток».

Основным документом, во время переезда на новое место жительства, было Проходное переселенческое свидетельство. Паспортов с фотографиями как сейчас тогда не было. Людей тогда считали поштучно. Потерять этот документ было никак нельзя. От него зависела судьба всей большой семьи.

Остановочных пунктов для переселенцев функционировало 11, из них 8 вдоль линии железной дороги на станциях Татарская, Каргат, Новониколаевск, Болотная, Тайга, Томск, Мариинск, Боготол. Здесь переселенцы получали приют, совет, медицинскую помощь, а дети бесплатную пищу. В 1909 году выдавали пищу только детям переселенцев, останавливающихся на пунктах. Дети до 2-х лет получали ½ бутылки молока и ½ фунта белого хлеба, а дети до 10 лет – порцию мясной горячей пищи и ½ фунта чёрного хлеба. Взрослые получали пищу в столовых только в исключительных случаях: по предписанию врача, или, когда оказывались остатки от порций, заготовленных для детей.

Для приёма переселенцев, высаживающихся с поездов в селе Болотнинском существовал переселенческий пункт с бараками. Врачебных пунктов не было, а имелись помещения и агенты переселенческих организаций, которые могли дать необходимые указания и снабдить льготными тарифами на проезд. Был установлен порядок: дети и слабые, в особенности женщины, получали пищу бесплатно, остальные переселенцы платили по умеренной цене: за порцию горячей пищи 3 копейки, тогда как средняя её заготовительная стоимость определялась 7 копейками. Определенный комфорт создавался пассажирам на железнодорожных станциях. На станции Болотная были залы ожидания и кипяток в огромном самоваре.

Правительством Российской империи была определена ссуда всем переселенцам «помощь на местах водворения выражается прежде всего в выдаче ссуд на домообзаводство и общеполезные надобности. Средняя выдача одной вновь прибывшей семье составляла около 43 рублей. Такой малый размер ссуды в сравнении с максимально установленной законом (до 165 руб.) объясняется недостатком кредита и большим количеством лиц, желающих воспользоваться ссудою.

География переселений в Гондатьевскую волость Томской губернии.

Село Болотнинское было основано в 1805 году. Местонахождение села было весьма удачно, так как до постройки железной дороги через него проходил оживленный тракт в г. Томск. Село расположено в смешанной местности — это лесостепная зона. Примерно половину территории бывшей Гондатьевской волости занимал сосновый бор, а другую — просторные черноземные поля, покрытые многочисленными «околками».

Организация переселения в Сибирь в начале XX в. начиналась подачей желающим переехать крестьянином прошения о разрешении на переселение, после удовлетворения которого он получал Проходное свидетельство и ехал на новое место. Переселение заканчивалась землеустройством, выдачей ссуды на развитие хозяйства и причислением к сельскому обществу новоселов на новом месте жительства. Главной причиной переселений была нехватка земель в Европейской части России.

Сельские жители, желающие переселиться на казенные земли, обращаются с ходатайствами об оказании им содействия в Административные Присутствия Уездных Съездов. Лица, получившие установленное разрешение на переселение, обязаны послать для выбора и зачисления за ними земельного участка ходоков, по одному от каждой семьи или от нескольких семей». Часто переселенцы были родственниками из одной деревни.

При редком населении и обилии свободных земель первоначальной формой землепользования в Сибири был захват, т. е. каждый мог захватить в своё пользование столько земли, сколько он желает и может освоить. Крестьяне говорили так: «Селись — где хочешь, живи — где знаешь, паши — где лучше, паси — где любче, коси — где густо, лесуй — где пушно». Приехавшие в 1907 г. в д. Карасево Гондатьевской волости масса крестьян из Курской губернии, на момент сельскохозяйственной переписи составляла примерно половину населения – 45 из 100 домохозяйств.

Орловские переселенцы, согласно сельскохозяйственной переписи населения 1917 г., проживали компактными группами пос. Собиновский, пос. Рыбкинский, пос. Овражный Гондатьевской волости Томского уезда.

9 мая (по старому стилю) в 1907 году приехали в Сибирь переселенцы из Белоруссии и Украины. Особенности сибирского края оказывали очень большое, если не определяющее влияние на жизнь живущих здесь людей. Особенно остро ощущали это те, кто попадал в Сибирь впервые. Почти обязательным условием для выживания было наличие воды, поэтому мои предки облюбовали место поселения на берегу реки Терь.

Вокруг было много плодородных земель, обширные луга для выпаса скота и, конечно же, лес для строительства добротных домов. А так как первых поселенцев на реке Терь было очень мало, всего несколько семей – Бокач, Бусловы, Сучковы, они не решились зимовать в облюбованном месте, а перебрались в расположенную недалеко деревню Сизино (теперь Мануйлово) и там дождались весны.

В 1908 году к ним присоединились Явнух Степанович Кохно, Моисей Кохно, Григорий Иванович Буслов, Аника Буслов, Фёдор Дайнеко из волости Паричи Бобруйского уезда Минской губернии. Моисей Кохно вспоминал: «Мне было 15 лет, когда мы приехали на чистое место. В первую ночь спали на траве, сделав небольшой балаганчик. Затем стали копать землянки».

В 1909 году к ним присоединились жители деревень Савиново и Мануйлово. Прожили некоторое время в землянках и начали строить хорошие, крепкие дома на берегу реки Терь и название деревня получила Терск. Сначала хотели поставить деревню на левой стороне, но позже на сельском сходе решили перенести строения на правую, а левый берег оставить под пастбища и сенокосы. Отправили ходоков в Ново-Николаевск, разрешили переселенцам нарезать наделы, но только на мужской пол, дали лес для постройки домов.

Посёлок Баратаевский. Образован он был в 1907 году переселенцами из Центральных губерний России. В 1911 году в Баратаевке было тридцать два двора и проживало 176 человек. Название своё деревня получила от фамилии одного из первых переселенцев из Орловщины Баратаева.

Посёлок Березовский был основан в 1906 – 1907 годах. Основали его переселенцы из Белоруссии, загнанные в Сибирь нуждой и голодом. Деревня расположилась на берегу реки Ача: между Болотным и Юргой. Земли здесь было много, а вокруг весело шумели листвой берёзовые рощи, поэтому-то и название новому поселению дали Берёзовка.

В южной части Болотнинского района в пятнадцати километрах от деревни Мануйлово до начала шестидесятых годов бытовал у нас посёлок Дальний. Этот населённый пункт был основан в 1907 году переселенцами из центральных губерний России, а также из Украины и Белоруссии. Первым приехал Снычков и построил курень (строение из жердей, обмазанное глиной), а затем Антон Климчук. Потом стали прибывать другие семьи. Строиться начали планово. Каждой семье отводили в поле надел для пахоты.

История села Кунчурук началась в 1907 – 1908 гг., основали её переселенцы из Витебской и Орловской губерний. Сюда приехали семьи Селетниковых, Балакиревых, Шляхтенко, Быковых и Скачиловых.

Варламово. Село, как и ряд других, основали переселенцы из Белоруссии. В 1907 году ходоками из Могилёвской губернии, которые отправились в Сибирь на поиск свободных земель. Среди ходоков был крестьянин по имени Варлам, по фамилии Левковский. В честь него село назвали Варламов Падун.

Появляются в Гондатьевской волости эстонские хутора, насчитывающие 25 дворов, 58 жителей.

Все сёла переселенцев располагаются вокруг села Болотнинское. Самые ближние: Киселёвский – 3 км, Дубровинский – 5 км, Собиновские – 7 км, Баратаевский – 8 км, Дивинский – 10 км. Самые дальние: Кармановский – 40 км, Сосновский – 40 км, Бутырский – 30 км, Калинкин – 26 км.

Среди переселявшихся преобладали выходцы из южной России. В Гондатьевскую волость Томской губернии в эти годы переселилось много выходцев из Курской, Орловской, Могилёвской, Витебской, Минской и других губерний Украины, Белоруссии, Прибалтики. В числе переселенцев были украинцы и белорусы, внесшие свою лепту в формирование современного облика сибиряка. При всей пестроте переселявшихся, они нередко составляли компактные группы выходцев из одних мест, селившиеся или отдельными поселками, или концами в селениях старожилов. В селе Турнаево начали появляться новые улицы: Тульская, Тамбовская, Хохловка, Киевка и другие.

Стремясь сохранить память о родных местах, местах своего исхода в Сибирь переселенцы осознанно называли себя витебскими, воронежскими, вятскими, курскими, могилёвскими, смоленскими, тамбовскими и так далее.

Изменение численности населения и количества десятин обрабатываемой земли в Гондатьевской волости Томской губернии в 1904 и 1911гг

Переселение, бесспорно, способствовало хозяйственному освоению новых территорий, развитию их производительных сил в сельском хозяйстве, промышленности и в других отраслях. Тогдашние средства информации, выполняя задание правительства, широко пропагандировали переселение, рассчитывая на привлечение наиболее предприимчивых крестьян.

Переселенцы вынуждены были принимать правила игры, диктуемые сибирской природой. Тосковать по покинутым родным местам было некогда, надо было отвоевывать у тайги землю под пашню, строить дома, заводить хозяйство. Строились в Сибири добротно, с размахом, что говорится — на века. Осваивая новые земли, россияне использовали прежние наработки индивидуального домостроения, однако местные условия вносили коррективы в строительные технологии предков. Зимние холода, а также зачастую прохладные весна и осень заставляли строиться капитально и, конечно, серьезно утеплять дома. Строили обычно из сосны, редко из лиственницы.

Процесс вживания переселенцев в сибирские условия был сложным. Переселенцы встретились с непривычными для них климатическими и погодными условиями. Для Сибири характерно погодное непостоянство — устойчивые и продолжительные зимние холода, весенние и осенние ранние заморозки, а также засухи, повторяющиеся примерно через три года на четвертый, а наиболее сильные — через 10 лет, часто бывают двухгодичными. Такие сильные засухи наблюдались в 1910 и 1911 гг.

Переселенцы, приехавшие в 1908 г. и позже, еще не успев обустроиться, испытали на себе все отрицательные последствия двух засушливых лет. Не владея приемами сухого земледелия, переселенцы пострадали больше других. На выделенных землях новосёлы начали сеять рожь, пшеницу, овёс. Почти в каждом дворе был крупный рогатый скот и лошади. Много сена надо было заготовить ему. «Жила в деревне женщина по имени Татьяна, дочь известного в Терске человека Ипполита Дашковского.

Таня Ипполитова (так её звали в деревне) была огромных размеров, весила около двухсот килограммов. Была она доброй души человек, слова лишнего не скажет, уважали её односельчане. Пришла она как-то к нам и говорит: «Помогите 18 коп уложить: Мы согласились и на следующий день поехали на сено. Погода жаркая, птицы поют, мошкара, да комары так и норовят укусить. Слепни облепили лошадь со всех сторон. Приехали мы на покос, красота кругом, ромашки цветут, косить приятно. Начали ложить копы. Таня как хозяйка стала утаптывать сено. Так у нас вместо копы получалась добрая скирда сена. Татьяна в хозяйстве держала быка и корову. Так ей на сезон кормки хватало одной скирды сена» - вспоминает Сотворённая (Юрова) В.И.

Зимой, когда полевые работы были закончены и, казалось, можно было отдохнуть, жители деревень не валялись на печи. Они рубили в лесу дрова, а также немало времени уходило и на домашние дела: поправить изгородь, починить конскую упряжь. Большие сибирские усадьбы требовали постоянной ежедневной заботы зимой и летом.

Пахали землю до 1908 года сохами под названием «мужичок и жёнка» и сабанами, а после — плугами». (Правый сошник сибиряки называли «женкой»: он был плоским. Левое перо сошника, называвшееся «мужичком», было несколько загнуто кверху и служило отрезом, заменявшим плужный нож.)

На территории Гондатьевской волости согласно «Спискам населённых мест Томской губернии за 1911 г» было образовано 13 хуторов, где проживало по одной семье. Общинное землепользование, распадаясь, уступало место частной собственности на землю. В Сибири реально складывались новые экономические условия, способствующие развитию сельского хозяйства.

Из воспоминаний: «Переселенец Дмитриев Григорий приехал в Сибирь в 1911 году, которого, как и всех, гнала в наши края нужда и безземелье. По приезду в Томскую губернию отец был в числе ходоков в город к земскому начальнику. Ходоки просили земского начальника поселить их где-нибудь поближе, а не посылать вглубь Томской губернии. И так поселился Дмитриев с семьей в Ширяевке, недалеко от Кривояша.

В то время царский министр Столыпин, желая создать опору среди крестьян, провел реформу, по которой разрешалось выделиться из сельской общины на хутора». «Я помню, - Михаил Григорьевич Дмитриев, - вешали яркие плакаты, где крестьяне были нарисованы сытые и богатые, живущие на хуторах. Ведь каждый старается жить лучше, хотелось этого и нам, а для чего это проводилось, мы люди были неграмотные и тёмные, то где нам понять политику самодержавия.

Появился наш хутор в 2,5 км от Кривояша. Построили дома: наш, т.е. Дмитриева, Тарасовы Сергей и Герасим и ещё один мужик по специальности кузнец. Около домов были постройки, огород, колодец. Сами пасли скотину, кое-что делали для себя, чтобы не было скучно, например, качели. Купили гармонь. Людей мало видели, ходили друг к другу посоветоваться, провести свободное время. Одежду носили простую: обувь – лапти и обутки, платье – домотканое. В 1913 я пошёл учиться в Ширяевку, но ходил совсем немного, так как началась Первая мировая война, и старшего брата Якова взяли в армию. В 1919 году Яков вернулся из плена домой и начал нас уговаривать переехать в деревню. Мы были молодые, ходили гулять с молодёжью, и нам надоело жить одним где-то в лесу, и семья наша в 1921 году переехала в деревню, но прозвище «хуторяне» за нами до сих пор осталось».

Развитие промышленности и торговли

Низкая плотность населения определяла форму ведения хозяйства. Господствовало натуральное производство, ориентированное на самообеспечение крестьян всем необходимым. Но постепенно положение стало меняться. В селах, расположившихся вдоль Московского тракта, а также тяготевших к другим трактовым дорогам, объективно формировалось товарное производство. Появились предприимчивые крестьяне, оценившие новые возможности.

Крестьяне начинают заниматься не только хлебопашеством и скотоводством, но и торговлей. В селе Болотнинском за период с 1904 по 1911 годы количество торговых лавок увеличилось на 61 (было 7 стало 68), появились 2 винно-бакалейные торговли.

В селе Кругликово появились хлебозапасный магазин (хлебозапасный магазин — в Сибири их называли амбары-хранилища общественного зерна на случай неурожаев, стихийных бедствий и т.п. Из магазинов оказывалась помощь сиротам, инвалидам, выплачивалось хлебная «руга» священнослужителям) и 2 торговые лавки.

Также открылись торговые лавки в сёлах волости: в Аче, в Елизарово, в Таскаево, в Ояше, в Кривояше; хлебозапасный магазин в Савиново; мелочные лавки в Чахлово, Троицком, Шелковниково, Турнаево. Переселенцам в первое время приходилось очень тяжело. Покупали избушки, ютились в них в большой тесноте, а потом с годами стали обживаться, сеяли уже большие хлеба, некоторые из новосёлов жили даже зажиточно, как Горбенко Назар, Шерегедо Александр. Шерегедо Александр имел даже торговую лавку.

В 1907 году в Болотном появился рынок, который расположился посреди Московской улицы (недалеко от того моста, где в настоящее время находится поликлиника). Жители теперь ездили на рынок в Болотное и в Ояш, а иногда и в Новониколаевск. Базарный день был в пятницу и субботу.

С 1908 года в Болотном начинает проходить ярмарка 2 раза в год. Со строительством железной дороги и появлением Новониколаевска, рынки стали ближе и стали ездить не только в Томск, но и в Новониколаевск. Но в основном у каждого было всё своё, а потому продукты не были дорогими, например, фунт масла стоил 25 копеек, сало – 15 копеек, баранина – 3 копейки, скотское мясо – 5 копеек. В случае неурожая был в Кривояше хлебозапасный магазин («мангазел», как называли его местные жители).

Мукомольное производство, вырабатывавшее муку среднего качества, проникало в глубь сельских местностей, ближе к сырью и потребителю. Открываются мукомольные мельницы в сёлах: Кругликово, Мануйлово, Ояш.

Больше всего из Сибири на рынок вывозили масло, так как спрос на него был большой на европейских рынках. До проведения железной дороги масло из Сибири вывозилось главным образом в топлёном виде. Крестьяне производили его самым примитивным способом: сбивали в бутылках, крынках или маслобойных ящиках сметану, а полученное масло перетапливали в печах. Проведение Сибирской железной дороги совпало по времени с применением в маслобойнях сепараторов.

В 1907 году в Сибири возник Союз Сибирских маслодельных артелей, но у нас в деревнях не было кооператива, и крестьяне по-прежнему старым способом приготавливали масло и возили его на ближайший рынок. Правда, некоторые уверяют, что было организовано молочное товарищество, но многие говорят другое, что у нас сепараторное отделение и появление маслобойни обуславливается установкой советской власти.

Эстонские поселения во многом отличались от русских деревень. В усадьбах находилось 39 хозяйственных построек и была маслодельня, торговая лавка и мельница. К портам Балтики и другим пунктам назначения масло доставлялось в вагонах-ледниках. По мере продвижения поездов лед в них быстро таял, поэтому вдоль железнодорожной линии примерно через каждые 250 верст пути строились специальные пункты, снабжавшие вагоны свежим льдом. Любопытно, что грузовой поезд в то время мог состоять либо из обычных вагонов, либо исключительно из вагонов-ледников, поскольку такой скоропортящийся товар, как масло, требовал и скорейшей его доставки.

Средняя скорость «масляных» поездов значительно превышала скорость обычных грузовых. Не всегда, однако, представлялась возможность отправлять масло по железной дороге сразу же после его прибытия с маслобоен. По этой причине на многих станциях строились специальные склады для масла – «пакгаузы-ледники». Ближайшее из них находились на станции Новониколаевск.

В 1906 году в образованную деревню Большеречка приехали Бреусы Иван и Антон, Ковалёвы Тимофей и Тихон, Попков Степан, Васильков Иван, Гришечкин Фадей, Старосотников Аким, Бакунов Андрей, Леоненко Кирилл, Цубатов Степан. В 1910 г. в деревне было уже 144 двора. Крестьянин Попков Семён самостоятельно выстроил ветряную мельницу, Потаев Михаил Иванович построил кирпичный завод.

Кирпич, который делали на заводе покупали и из других деревень, спрос был большой. Васильков Семён открыл первую лавку, где было всё для быта крестьянина. Юров Сергей построил небольшой заводик по выделки овчин. Мартыненко Пётр – маслозавод, где делал масло из конопли и льняного семени. Паршин Яков открыл шорную мастерскую, где изготовлял красивую сбрую.

Были организованы первые потребительские организации (потребиловки). Организовалась потребиловка и в Кривояше. Инициатором этого был Черныш Максим Савельевич. Членами были Сеньков Степан, Фомин Владимир и др. Торговали в маленькой избушке.

Переселенческое движение дало мощный импульс не только сельскому хозяйству. Многие новоселы и часть молодежи старожильческих селений пополнили ряды рабочего класса. Деревня более активно участвует в начале ХХ в. в развитии кооперативного движения, втягивается в торговлю.

Отношения между переселенцами и старожилами (чалдонами)

В ряде старожильческих сёл к 1911 году переселенцы составляли около 50% от всего населения. В обжитых районах между «новоселами» и «старожилами», «заимщиками» (имевшими заимки) в первый период проведения реформы, пока еще не был отлажен механизм «водворения», возникали конфликты по поводу земли, лугов и пастбищ. Быстрый рост переселения потребовал учета использования земель и изъятия излишков.

Старожилы, осевшие на хороших местах, не хотели их терять. Среди них к началу столыпинской реформы было немало весьма крепких хозяев. Они нуждались в рабочих руках, и новоселы часто становились у них батраками.

Из воспоминаний жителей села Кривояш: «Всего было 10 зажиточных семей. Эти мужики имели добротные дома, крепкое хозяйство. Проскоков Пётр Сергеевич имел лавку, держал работников. Почти ежегодно он закупал скот в степях в количестве 1500 голов, и оттуда работники пригонял ему на убой для продажи. Пользуясь нуждой односельчан, он силой скупал у них за бесценок молодняк, а осенью выкормленных за лето брал себе, и мясо обозами отправляли в город на рынок. Имел он и золото, так ходили про него слухи. И чтобы переселенцам вступить в общество, нужно было платить за прописку 10 рублей и угощать сход водкой, землю давали только на мужской пол по десятине, но могли купить и больше, но только на мужчин».

Пастбища были общие. До переселения землю не делили, но теперь стали отводить определенные наделы. Конечно, многим неимущим приходилось идти работать с богатыми мужиками. «Наша семья была очень большая и бедная, росли мы без отца,- рассказывал Илья Иванович Артёмов, и матери приходилось работать по людям. Она стирала, мыла, белила в избах, и этим кормила всю семью. А когда мы подросли, нас отдали в работники. Сестра ходила нянчить ребятишек. У кого я работал, меня там одевали, давали «пониток», обувь, кормили, правда, не буду обижаться, кормили сытно.

С раннего утра до позднего вечера я был на ногах: возил солому, сено, дрова, работал весною, летом и осенью на полях». Богатый мужик Степан Денисович, как рассказывали про него, что он работников не пускал в помещение обутыми, а заставлял снимать лапти, и тогда входили на кухню. Были и среди богатеев и алчные жестокие люди. Ходили слухи о том, что нанимали работников на год за определённую плату, а когда кончали срок, и нужно было расплатиться с человеком, то работника тайно топили в озере. Управы над ними не было. Таким людям все было можно.

Как-то раз крестьянка Любовь Крошталь наняла молодых девушек в воскресенье жать рожь, пообещав заплатить по 70 копеек. «Я собралась идти,- вспоминает Стадниченко Евдокия Афанасьевна,- но увидел меня отец и спрашивает: «Евдоха, куда собралась?» - На подёнку, тату. – А сколько же тебе заплатят?– спросил отец. – Семьдесят копеек, тату – ответила я. Не ходи, я тебе дам целый рубль, а ты лучше отдохнешь. Нас отец жалел, не пускал батрачить, да и деньжонки у него водились немного, так как на родине у себя он был мелким коробейник.

Поздно вечером девушки шли с поля и закричали мне: «Евдокия, хорошо отдохнула? Правильно сделала, что не пошла, мы работали, не разгибая спины, рожь сорная, а на обед на принесли черного хлеба и сырого картофеля». А как потом рассказали, что за работу заплатили кое-как через год».

Поскольку лучшие земли были уже заняты старожильческим населением, переселенцам отводились участки в отдалённых лесистых районах, где требовалась предварительная расчистка поля от деревьев и кустарника. Обычно раскорчёвка леса проводилась вручную. Крестьяне подрубали корни дерева и с помощью верёвок валили его. Эта изнурительная работа требовала чрезвычайного напряжения физических сил. Тем не менее, мало кто из переселенцев решался нанимать работников, поскольку стоимость раскорчёвки одной десятины порой доходила до 150-160 рублей.

Подавляющее большинство крестьян предпочитали не «влезать в долги» и обходились собственными силами. В селе Бибеево переселенцев встретили не ласково «строить дома в деревне им не разрешили, т.к. пришлось бы вырубить кедрач вокруг деревни». Отвели место в 3-х километрах от деревни вдоль реки Ояш. Названия новая деревня не имела, называли «засёлок».

Но для того чтобы стать крепким хозяином, крестьянину-переселенцу мало было подготовить земельный надел под пашню. Нужно было построить усадьбу, купить лошадь, корову, плуг, семена. Наконец, нужны были деньги, чтобы прожить хотя бы до первого урожая. По самым скромным подсчётам, минимальная стоимость устройства жилья, заведения необходимого инвентаря, рабочего скота и семян составляла для одной семьи от 250 до 500 рублей.

Переселенцам из Белоруссии в 1907 году отвели земли в 6 км от деревни Ново-Бибеево, на берегу правого притока Оби на реке Туле, на месте где стоял кедровый лес, жителям деревни это очень не понравилось, и они стали всячески препятствовать строительству новых домов. Например, начинают строить переселенцы дома, а вечером приезжают старожилы и раскидывают возведённый сруб.

А однажды старожилы поставили перед новичками такое условие: если они построят за ночь дом и собьют печь (раньше печи в основном делали не из кирпича, а сбивали из глины) и из трубы утром пойдёт дым, значит быть на этом месте новой деревне. Переселенцы приняли их условия и построили небольшую избушку всего за одну ночь, сбили печку и утром её растопили, а когда приехали Бибеевцы – из трубы вовсю валил дым. Как говорили старожилы Игрушки – они выиграли. Да и домик был почти игрушечный! Вот и назвали деревню свою Игрушкой.

В некоторых деревнях отношения между старожилами и переселенцами складывались добрососедские. Многие нанимались к богатым чалдонам. За работу платили хлебом, картошкой, семенами и всем, чем придётся. Люди здесь были не жадные. Детям давали булку-две хлеба, яиц, щуку. За работу к зиме нам давали тёлку, вспахали и засеяли гектар озимой ржи. Тихо-мирно жили, занимались земледелием. Хлеба родились хорошие. Жалели, что не приехали раньше. Оказывается, одетому и сытому сибирские морозы не страшны.

Среди проблем новосёлов было отсутствие в местах расселения храмов, посещение которых являлось неотъемлемым ритуалом повседневной жизни русского крестьянина. «Здесь ужасная нужда в церквах и причтах, переселенцы возвращались обратно, указав причиною отсутствие церквей и священников: приходилось по полгода не крестить детей, страшились умереть без покаяния», — писал современник.

В посёлке Дальний между крестьянами произошла размолвка. Большинство жителей были из Витебской губернии поляки – католики, они настаивали на постройке костела. «Но черниговские мужики были упорнее. Среди них был Неброев-старший, который имел пятеро взрослых и уже женатых сыновей. Жили они по тому времени крепко и имели влияние на соседей. Он с сыновьями и с соседями нарезали лес и стали рубить молельный дом. Видя это, витебские мужики стали просить своих односельчан принять их в своё общество, обещая внести свою долю деньгами, чтобы иметь возможность посещать молельню».

Общими силами срубили маленький дом, и священник освятил его. И стали в это поселение приходить жители окрестных деревень: Долгова, Сухинова, Кривояша, Ширяевки, Терска, Жуковки. Приход стал большим. Тогда сход крестьян постановил, что надо строить церковь. Обратились в волость и приехал к ним подрядчик по фамилии Резунов, он же руководил возведением церкви и в Болотном. Для строительства возили на лошадях камень из Ирбы, а лес из таёжных мест. Церковь была построена, а заодно и дом для священника на восемь комнат, и дом псаломщику.

В селе Турнаево переселенческая организация стала ходатайствовать перед Томской Губернской Епархией об открытии прихода в деревне. А переселенческое управление выделило для этого ссуду в размере 4 тыс. рублей. Был утверждён проект строительства церкви. Бригада строителей внесла изменения в проект, и стала церковь непохожей ни на одну церковь по всей Сибири. До сих пор это творение называют Сибирские Кижи.

Домашняя школа была и в деревне Большеречка, основанная переселенцами из Минской и Могилёвской губерний. Зажиточные крестьяне деревни нанимали грамотного человека и таким образом приобщали своих ребятишек к азбуке и арифметике.

Константин Фёдорович Мальцев вспоминал о событиях 1906 года в деревне Кривояш: «Старики, которым поручили купить новый дом для школы, были против школы и учёбы детей, считая это пустым и ненужным делом. Поэтому они собрались в доме моего деда и деньги на школу пропили, а когда вино кончилось, послали хозяина ещё за вином, но дед только вышел на крыльцо и упал сразу мёртвым. Жители говорили, что это за грехи, за то, что деньги на школу пропили».

В селе Карасево школа была открыта в 1909 году, как одноклассное сельское училище в собственном здании. В ней обучалось 56 ребятишек (41 мальчик и 15 девочек), расходы на содержание составляли 525 рублей. Происходят изменения и в культуре питания жителей Сибири и сёл Гондатьевской волости. Старожилы вспоминают, что всегда делали колбасу из говядины, а из свинины начали делать, только переняв опыт у переселенцев.

Зимой сибиряки делали пельмени, мясо для которых мелко рубили топором или сечкой в сельнице, специальном корытце. Считалось, что пельмени самые вкусные те, что сделаны из трёх видов мяса: говядины, свинины, баранины. Переселенцы познакомились с этим блюдом только в Сибири.

Вот как рассказывал об одном случае Карбовяк С.П. из деревни Кругликово: «Мы с мужиками сделали сельницу, хотели продать, чтобы заработать. Поехали в другую деревню, где рассейские жили, приехали, смотрим бабы стоят, им говорим: «Налетай, сельницы привезли». А они: «А зачем они?». «Пельмени делать» - «А что это такое?». Им объяснили. А одной недавно приехавшей бабе дочка прислала мороженные пельмени в подарок. А дочь уже давно в Сибирь приехала. Баба слушала, слушала и говорит: «Так вот, что это такое. А я думала конфеты, сижу на печи, грызу их, невкусно. Да это пельмени».

В начале ХХ века с приездом переселенцев из Европейской России, особенно белорусов, значительно увеличились посевы картофеля. Начав использовать картофель старожилы готовили из него ограниченное число блюд. Как правило, они его запекали, добавляя мясо или сметану и заливали яйцами, разболтанными в молоке, или использовали для начинки пирожков (пекли «картонные» или «картовные» пирожки). В тяжёлые годы варили неочищенную картошку («картофь») – «в мундирах».

Летом и осенью старожилы и переселенцы собирали грибы. Старожилы брали белый гриб, обабки, сырой и сухой груздь, лисички, рыжики, опёнки, маслята, бычки и волнушки. Другие грибы не брали, считая, что «поганки не нужны, в лесу и хорошего гриба хватает». Не брали и «шпионов» шампиньонов. Когда в деревни приехало много переселенцев из Вятки, про них говорили: «Понаехали вятские, все поганки поели».

Старожилы и переселенцы обогащали друг друга, добавили новые элементы, раскрасившие жизнь новыми яркими цветами.