В своей статье Мамсик Т. Откуда мы родом. (Скырлинское поселение белорусов) пишет, что в трудные послевоенные годы взрослые были заняты с утра до вечера тяжёлой работой и, почти не видели своих детей. Последние, также трудились, оказывая помощь матерям – вдовам.

Скырлинские дети, вырывали, вязали, сушили и молотили коноплю – паданник, обильно разросшуюся на месте заброшенных, когда –то очень обширных скотных дворов. Из семян конопли после отжима получали вкусный жмых и масло. Хлеба не хватало, и подростки по весне перекапывали огороды, выбирая в земле оставшуюся «чёрную» картошку. Выпеченные из неё «драники» ели с конопляным маслом.

Любимым развлечением девочек в часы редкого досуга была игра с гладкой круглой галькой. Участница, которой выпадало первой начать игру, раскладывала счётное число камешков. Затем левую руку ставила шалашиком, а правой подкидывала один из камешков, ловила и, одновременно загоняла пальцем лежащую вокруг «шалашика» гальку в «воротца», образуемые палицами. Если подброшенный камешек падал, не попав в ладонь, игру продолжала соперница.

У каждой участницы игры был свой набор разноцветных камешков. В других селениях (Кыштовка, Черновка, Орловка, Малокрасноярка), такой занимательной гимнастики для развития ловкости рук и терпения дети не знали.

Впрочем, даже на такого рода игры времени не доставало. Вся домашняя работа лежала

на плечах детей, и прежде всего девочек. Однако, не смотря на трудности, эйфория возрождавшийся к жизни послевоенной захватывала и детей, и взрослых. В отличие от белорусов , нынешних жителей с. Северного или с. Макаровка, в Скырле летними вечерами не водили хороводов.

Здесь, с «точка», слышались бесконечные переплясы. С «дробями « и частушками – кто кого.

Поскольку обуви , соответствующей характеру таких «оргических» ночных плясок не было, запасались галошами, которые напоминали обтягивающие ноги туфельку. «Выбивать» дроби они научились друг у друга. Это, вне сомнения, была не мода, а традиция, привезённая с запада.

Помимо язвительных припевок, в обычае у скырлинских белорусов были не менее язвительные прозвища. Они давались буквально с первых моментов социализации ребёнка в школьную среду, также, как, и попадавшему общество взрослых стороннему человеку.

Если при этом обнаруживалось, что носителю прозвище не по душе, оно прилипало к нему ещё более прочно. Подшутить над приезжим считалось делом доблестным не только у детей, но и у взрослых. Именно в такую ситуацию попал по приезде и мой отец, поинтересовавшись, кто бы смог «подправить» ему бритву. Его отправили к Семёну, якобы по фамилии «Бог», которая на самом деле была присвоенной тому и весьма не любимой кличкой. После взрыва негодования и бурных объяснений оба Семёна помирились и стали приятелями.

Запомнился многолюдный и красочный праздник , не то пасхальный, не то связанный с днём Троицы, сопровождавшийся катанием разноцветно выкрашенных яиц. В этой игре побеждал обладатель наиболее прочного яйца, с помощью которого удавалось разбить (и присвоить) яйцо соперника .

Запечатлелось в памяти и ещё одно удивительное для середины 40-х годов 20 столетия общественное «мероприятие». Хождение с иконой всем селением к реке , а затем по опалённым солнцем полям. Я не помню, был ли во главе этой процессии человек, напоминавший священника, произносили он, или участники «крестного» хода какие либо заклинания. ( Скорее всего упоминаемый год был засушливым, поэтому жители деревни проводили обряд, в котором они просили небеса о дожде. Обычно во главе шла пожилая женщина, которая запевала специальную молитву, другие подхватывали. Этот обряд проводился в деревне даже и в 80- годы 20 века. Прим. Ядрышниковой .О.В)

По видимому, после всех испытаний военных лет это была уже всего лишь молчаливая просьба к небесам о милости. Ещё одной голодной зимы деревня бы не вынесла.

Послевоенные дети, постоянно не доедавшие и вынужденные не столько играть, а сколько трудиться, не знали этнических проблем. Скырлинцы могли принять за сказку, если бы услышали , о том, что их прадеды потомки единой когда – то общины, возможно староверческой, которая сто лет назад совершила дерзкий миграционный бросок с западных границ Российской империи в пределы Северной Азии.

Ещё более они сочли бы за байку рассказ о том, что их предки принадлежали к военно – служилому сословию и ещё в середине 19 в. именовали себя официально - «панцирные бояре».