«Я совершенно счастлив, - писал он жене. – Всё тут по мне …все эти 60-вёрстные в день поездки верхом для рекогносцировки местности, без еды, без дорог, на полных рысях тряской лошади, все эти ночёвки на мокром сене (сверху снег, снизу мокро), все эти косогоры, болота, утомление, доходившее до рвоты…в восемь дней 75 верст, каждый день, не переставая, то дождь, то мокрый снег, в слякоти, грязи…».

Невзирая на все путевые тяготы, Николай Георгиевич внутренне был необыкновенно счастлив, полон сил и энергии для воплощения в реальность своего поистине масштабного проекта, внёсшего изменение в первоначальный замысел траектории прохождения железной дороги.

Наконец-то позади горячие споры, жёсткая борьба с оппонентами, доказательства выгодности и эффективности своего плана. Он нашёл то самое удачное место для железнодорожного моста - створ у с. Кривощёково, где река Обь сжата в скалистые берега и у неё узкий разлив.

В предвкушении воплощения грандиозного по размахам замысла, подогреваемый амбициями собственной значимости, Николай Григорьевич мысленно прорабатывал план строительства и просчитывал наилучшие варианты.

Апрель 1893 года. На берегу Оби многоликая, шумная, кричащая наперебой толпа, поражающая своей численностью. Проходит оживлённая разгрузка судов «Западно-Сибирского пароходства и торговли». Прибыли рабочие и техники из Самары, из Колывани – отряд мостостроителей. Суета нарастает: люд снуёт туда-сюда; повсюду лязг, грохот и обилие невиданной техники. От разноцветья рубах рябит в глазах, кричащие рты режут уши чуждыми Сибири наречиями.

 
Лёгкий апрельский ветер бьёт по ноздрям ожившим весенним дёрном, смешиваясь с сырой прохладой камышовой заводи, добавляя к природной гамме резкий, но всё же постоянно ускользающий запах мужского пота.

Через пару дней конным поездом в шесть экипажей из Колывани прибыла группа специалистов-мостостроителей. Среди этих многочисленных лиц зоркий, пристальный взгляд наблюдательных крестьян-пермяков отдельно выделял мужчину лет сорока с правильными чертами лица, прямым аккуратным носом, пышными усами и бородкой кинышком. Особенно притягивал его взгляд: необыкновенно спокойный, открытый, таящий в себе живой, пытливый ум. Это был инженер Григорий Моисеевич Будагов, назначенный начальником работ по постройке моста через Обь.

После основных приготовлений 20 июня отслужили молебен, прося благословления Божьего, покровительства и заступничества перед суровой сибирской природой. При большом стечении народа, в присутствии рабочих-строителей и жителей Кривощёковского посёлка, начальника работ Средне-Сибирского участка инженера Н.И. Меженинова, руководителя строительства Г.М. Будагова, томского губернатора, представителей Министерства путей сообщения и Комитета по строительству Сибирской железной дороги торжественно положили первые камни в опору моста.

 
И забурлила тяжкая, изнурительная, кропотливая работа, приобретающая небывалый, грандиозный размах. Застучали топоры, молотки, завизжали пилы, полетела стружка и щепы... Вздрогнула непроходимая, могучая тайга, отступая перед смелостью и бесстрашием человека, досадно жалуясь вольному ветру колышущимися макушками ветвей на судьбу свою горькую. Глухо застонали и повалились навзничь поверженные вековые сосны, освобождая место под жилища людские; на глазах росли хаты, домишки, бараки.

 
В каменоломне, на правом берегу Каменки, добывали гранит для строительства мостовых опор; на левом строили склады, здания, конторы, депо, ремонтные мастерские.

Не успели ещё толком расчистить в бору огромную просеку, как торговый люд перебрался сюда со Старобазарной площади, поближе к людному местечку; началась постройка пристани для причаливания, стоянки, загрузки и выгрузки пароходов, барж и плотов.

В июле рабочие возводили с огромных плотов-барж каменные опоры моста. 

Развернулось в том же году и строительство станции Обь на расчищенной от соснового леса площади. От станции к пристани была построена железнодорожная ветка диной в 2,6 версты, строили вокзальное здание, водонапорную башню, лесопильный завод.

А где-то в далекой столице, прикуривая дорогую сигару, князь Кубенский, сидя в своём кабинете, перебирал свежую почту, которую ему сегодня утром доставили в подмосковную усадьбу. Ленивый, рассеянный взгляд скользил по бумаге; обилие и пестрота и без того известных ему столичных новостей не вызывали в нём живого, трепетного участия и не приносили удовольствий. Нахмурив тёмные брови, князь холёной белой рукой с длинными пальцами потянулся к журналу, отложив наскучившие газеты...

Издалека доносились звуки фортепиано; на несколько минут внимание князя рассеялось, звучал его любимый Шопен…Пальцы машинально продолжали, уже бессознательно, перебирать страницы «Нивы»… Он погрузился в мир музыки, покачиваясь в такт в роскошном резном кресле.

Последний аккорд «Полонеза» одновременно и пробудил и одухотворил его. Чуть потянувшись вверх своим крепким телом, он вздохнул полной грудью, растянув губы в блаженной улыбке. Ожившие глаза вновь заскользили по буквам, и он погрузился уже в сосредоточенное чтение.

Через час, за обедом князь с увлечением просвещал домашних.

- …И позвольте заметить, Ольга Андреевна, - поучал он, - этот дальний торговый центр, до недавнего времени Александровский, стремительно растёт; не прошло и двух лет, как он уже посёлок Новониколаевский, в честь государя, разумеется.

- Да-а, - рассудительно промычал Кубенский и решительно добавил: - Думается мне, что эти сибиряки претендуют на завидное будущее.

Усмехнувшись в пушистые седые усы, князь съёжился и, вздрогнув, протянул нараспев: 

- Си-иби-ирь, мо-рооо-зы, ве-етер. Брр…

 
То, что иронично предположил князь, читая свежий номер «Нивы», ещё лучше, вне всяких сомнений, понимали и самоотверженно вершили рабочие и строители моста, они твёрдо верили в светлое будущее и значимость своего непростого мероприятия. Ещё более были воодушевлены глобальной идеей великого строительства и первые лица в мостостроении – Гарин-Михайловский и Будагов, пророча ему необыкновенную будущность и славу. Весьма сдружившись между собой за время непростой работы, эти два человека были близки по духу и объединены мечтой постройки моста-гиганта.

Григорий Моисеевич очень тепло отзывался о своем коллеге: «Деятельность нашего остроумного, талантливого человека и превосходного товарища Николая Георгиевича Михайловского... делала всю внутреннюю жизнь строителей, их работу как-то особенно красочной и приятной».

Оба талантливые строители, выходцы из светского общества, люди высокой культуры, эстетически воспитанные и образованные, вынуждены были жить по полгода в железных вагончиках, терпеть физические и моральные лишения. В течение четырёх лет, несмотря на тяжелейшие условия жизни, бесчисленные ночи без сна, подорванное здоровье, ни один из них даже не смел думать отказаться от своего грандиозного замысла.

Работали по проекту известного инженера-проектировщика профессора Н.А. Белелюбского: каменные опоры моста закладывались на природном гранитном основании, впервые в мировой практике мостостроения было применено литое железо. Как один из первых в России консольных мостов, мост через Обь отличался оригинальностью, возводился по самым передовым технологиям того времени.

«Быки» – опоры моста – поддерживали фермы не в крайних точках, как это было принято, а в наиболее уязвимых, нагруженных. Пролёты моста перекрывались металлическими конструкциями консольно-балочного типа. Сколь смелым оказалось это конструктивное решение, можно понять, учитывая, что в то время сварка ещё не применялась и весь крепёж осуществлялся заклёпками. И всё же забегая вперед, скажем – мост с честью выдержал испытание временем.

К концу 1894 года на Западно-Сибирском участке железной дороги от Омска до ст. Камышевка (ныне Новосибирск-Западный) было закончено земляное полотно, началась балластировка пути и укладка рельсов. А к январю 1895 года завершены изыскания и уточнён проект отдельных участков магистральной линии от Омска до Оби и от Оби до Красноярска. Сообщалось: «... для моста через Обь заготовлен весь потребный для кладки устоев и быков бутовый и облицовочный камень... приступлено к опусканию одного быка». Собирались кессоны и для следующих быков.

Надо отметить, что на возведении моста работали 110 каменотёсов и каменщиков, 40 плотников, 12 кузнецов и молотобойцев, 120 мастеровых и 50 их помощников. Всего здесь трудилось более четырёх с половиной тысяч человек. Известно, в частности, что на заготовке, фигурной обработке и кладке облицовок устоев были даже заняты итальянские рабочие и мастера-каменотёсы.

В это самое время сибирские газеты писали: «Берега реки заняты раскинувшимися на большое пространство железнодорожными постройками, перед которыми стушёвывается самое Кривощёково». На левом берегу земляного полотна ещё не было, в то время как на правом «... в нескольких саженях от быков виднеется почти готовое полотно железной дороги, общее впечатление работ по постройке моста — впечатление чего-то грандиозного».

Посёлок на правом берегу быстро рос, появлялись всё новые избушки строителей. Особенно активное и подчас хаотичное строительство жилья велось в двух новых поселках – у будущего вокзала и речки Каменки. Здесь Управление строительства не успевало следить за порядком застройки. За год «слепили» до 500 бараков, халуп, полуземлянок, так называемых «балагашек». По указанию инженера, для закрепления прибывающих рабочих в Закаменском районе ускоренными темпами строили общежития и усадебные дома с хозяйственными постройками. В 1896 году здесь уже возникло более 20 кварталов. Приезжали торговые люди, устраивали лавки, магазины.

Будагов задался целью организовать культурно-просветительскую работу среди рабочих строителей. В первую очередь он считал – необходимо открыть школу. Но ни железнодорожная администрация, ни управление Алтайского горного округа, на земле которого строился посёлок, не принимали мер к открытию школы. Весь груз забот и ответственности инженер Будагов вместе с единомышленниками взял на себя.

В это время по его поручению дочь местного священника А. Посельская провела учёт детей школьного возраста. Будагову выделили один из бараков на берегу Оби для школы, в которую было набрано более 100 учащихся. На содержание школы были собраны средства среди рабочих и служащих, охотно откликнувшихся на призыв инженера, значительную же часть их дал из своих сбережений сам Григорий Моисеевич. Из воспоминаний первых учителей известно, что они не только учили грамоте, но и вели культурно-просветительскую работу.

Для подростков и взрослых проводили воскресные чтения, организовали хор, в драмкружке ставили пьесы Островского, Гоголя. Декорации им рисовали инженеры и техники. Спектакли пользовались огромным успехом. «Помещались они сначала в казённом доме, – писал журнал «Нива», – теперь для этой школы выстроено специальное здание с приспособлениями для театра... Школа во всех отношениях обставлена прекрасно: имеется «волшебный фонарь», фисгармония, масса учебных пособий...»

Днём в школе обучались ребятишки, а вечером – взрослые. Инженер являлся попечителем школы и заботился о ней всё время, пока не окончилось строительство и его не перевели на новый участок работы. По примеру Будагова в 1896 году на ст. Обь на частные средства также открыли школу.

Талантливый инженер, ведавший огромным по тем временам строительством, Григорий Моисеевич Будагов был популярнейшей личностью в посёлке. Незаметно, без официальных решений, улица Трактовая стала именоваться Будаговской, так как располагалась она возле моста, который он строил, здесь же находилась организованная инженером школа. Прошло время, и улицу Будаговскую переименовали в Большевистскую.

31 мая 1897 года после испытаний с нагрузкой в четыре паровоза мост через Обь торжественно открыли.

Талантливые инженеры, не жалея сил и времени, построили надёжный и красивый мост, положили начало системе школьного образования в городе на Оби. Они думали о светлом будущем потомков, вложив в это весь смысл своей жизни.

Когда-то, впервые увидев бескрайние просторы Сибири, Н.Г. Гарин-Михайловский написал: «Что-то общее, единое для всей России – жизнь устроена не так, как нужно народу. Но Сибирь, богатая, неизведанная, – это страна, которая ближе всех подходит к мечтам о том, что когда-то будет...».