Дети заготавливали себе розги на зиму...

Семья маминого отца, Волокитина Семёна Константиновича, моего дедушки, сначала жила в деревне Лавровка Пудинского района Томской области. В семье было 5 детей, дедушка был самым младшим, 1940 года рождения. 
Его отец Константин Варламович, мой прадедушка, был до войны охотником, а мать Матрёна Васильевна работала в колхозе.

В то время, когда началась война, дедушке было 1 год. О том, что началась война, в их деревне объявил специально для этого приехавший уполномоченный. Он составлял списки добровольцев. Его отца Константина забрали на фронт в 1942 году. Прадедушка возил снаряды к пушкам на конной подводе и попал под обстрел – ему оторвало ногу, так он оказался в госпитале под городом Ельней. В 1943-м году пришла бумага, что прадедушка пропал без вести. У семьи от отца остались на память лишь несколько старых фотографий.

Дедушка мало что помнит именно о военном времени, но, по его словам, первые послевоенные годы мало чем отличались от военных.  Всё село работало не покладая рук ради победы. На каждый двор давали план поставки продовольствия на фронт. Картошку сушили на русских печках: резали на брусочки, собирали крахмал. Бочками заготавливали колбу (дикий чеснок), ягоду, грибы. Топили сливочное масло. Вязали рукавицы, из стриженой овчины шили перчатки, голицы. Катали валенки. Всё для армии, ничего не жалели.

Сами же ели траву: крапиву, пучки, скирду, пикину. Весной, когда сходил снег, ребятишки ходили по огородам и подбирали замёрзшую картошку. Щипали крапиву так, что она не успевала разрастись. Вот такое детство было у моего дедушки, радости мало было.

Дедушка  сих пор с улыбкой вспоминает о том, как первый раз увидел самолёт. Их деревня находилась посреди тайги, дороги были плохие, поэтому только на самолёте к ним можно было попасть. В это время ребятишки гоняли «чижа» по улице, услышали страшный гул, посмотрели вверх – летит какая-то птица.

Люди высыпали на улицу, стали креститься, кто-то попадал в траву, кто-то прятался.  Самолёт круг сделал над деревней, пошёл на посадку. Таким образом стали привозить в село продукты, так как не было магазина, да и другие нужды населения исполняли.
 
Воспитанием детей занималась бабушка Аграфёна, так как мама была на работе. Держали ребятишек в строгости. Сами дети заготавливали для себя на зиму прутья, их в бане распаривали и пороли за шалости.

После войны старший брат дедушки Иван стал председателем колхоза в 16 лет, так как в село никто из мужиков не вернулся с войны.

Семья дедушки оставалась жить в Лавровке до 1952 года. Не было дороги, магазина, электричества. Люди стали разъезжаться. Но начальство не хотело, чтобы село пропало, поэтому бывали случаи, когда некоторые семьи разыскивали с милицией и возвращали обратно.
 
 Вот и семья Волокитиных тоже решила сбежать. Отправились пешком зимой по накатанной дороге. Днём прятались, а ночью продолжали свой путь, прошли 30 км. в село Пудино, пережидали время в подполе у родственников. Затем работали год в селе Парабелино Томской области в сплавконторе – сплавляли лес по реке.

В 1954 году добрались до Новосибирска, там до сих пор живут все родственники дедушки. А дедушка в 1968 году попал по распределению в Северный район работать агрономом, где и встретился с моей бабушкой.

Моя бабушка, Волокитина Ирина Филипповна, младше дедушки на 8 лет, она родилась после войны в 1948 году. Но и в её жизни война оставила свой отпечаток.

По рассказам бабушки, её мама, Лебедева Дарья Андреевна, вышла замуж в 1938 году за Ларионова Петра Моисеевича. Через полгода его забрали в армию на три года, потом началась война, и он не успел даже дома побывать – сразу попал на фронт. Прабабушка выучилась на тракториста, была бригадиром. Пётр Моисеевич погиб, его имя высечено на обелиске Мамаева Кургана под Сталинградом.

Отец бабушки Иры, Руди Филипп Петрович, работал во время войны под Сталинградом на рытье окопов, где заработал воспаление лёгких, эта болезнь потом в мирное время скажется на его здоровье. Родом он из г. Энгельса на Волге в Саратовской области. В 1942 году его семью и всех родственников вывезли в Сибирь, потому что они по национальности немцы и поэтому во время войны считались неблагонадёжными.

Попало семейство Руди в Северный район Новосибирской области, вскоре к ним присоединился и Филипп. Определили их в д. Ичкала. У сестёр забрали детей и отправили в Новотроицкий детдом. Их называли «ссыльными».

Работали сёстры на лесоповале. Детей не видели несколько лет – не разрешалось. Бабушка вспомнила, что у тёти Кати в детдоме умерла дочь полтора года от роду в 1945 году, а она об этом не знала до 53-го года. В этот год их репрессировали, она поехала за детьми, а увезла только одного ребёнка вместо двух.

А прадед Филипп в Ичкале подлечился. Был по специальности кузнецом, поэтому его взяли в село Северное работать молотобойцем в МТС. Вот там он и познакомился с моей прабабушкой Дарьей Андреевной Лебедевой. Переехали в село Чебаки, срубили избу.

За то, что прабабушка вышла замуж за немца, её исключили из партии, не дали зарегистрировать брак. Так как Филипп был очень хорошего характера, руки золотые, всем помогал, его в деревне любили все, не обращая внимания на его национальность. В 1948 году родилась моя бабушка. А в 1950 году через месяц после смерти Филиппа (болезнь напомнила о себе) родился второй ребёнок, Петя.

Дети погибших фронтовиков и вернувшихся с войны инвалидов называли их «фашистами». Бабушка со слезами на глазах вспоминала, что они с братом чувствовали себя последними людьми на селе.

В те годы много было и ссыльных из Латвии и Эстонии. Вот с ними-то они и сдружились. В свою избу они подселили эстонку, большую рукодельницу. Вот эта женщина научила селянок вязать ажурные скатерти, шали, рукавицы, воротнички. К ним в дом приходили каждый вечер женщины как в клуб. Прабабушка работала на тракторе, уезжала рано утром, приезжала ночью.

Однажды, рассказала бабуля, дано было задание – насобирать древесную золу для удобрения. Золу выгребли в ведро, поставили в сени. А в золе оказался уголёк – сгорела половина избы, сгорели и все документы. Детям выдали новые документы по фамилии своей матери  - Ларионовы. Вот так и оказалась фамилия первого мужа прабабушки у нас в роду.

Со своими родственниками–немцами бабушка до сих пор общается, хотя почти все уехали в Германию.
  
Воспоминания  моей бабушки и дедушки меня растрогали, взволновали. В те тяжёлые годы войны и послевоенное  время они были детьми, но не было у них детства. А сейчас они стали пожилыми людьми. Я их уважаю и люблю, ведь им пришлось вынести такое, что мы и представить себе не можем.

Орлов Роман