Вот уже несколько лет 30 октября в нашей стране отмечается совсем не праздничная дата – день памяти жертв политических репрессий. В каждом городе, деревне, селе нашей огромной страны есть потомки репрессированных и тех, кто неравнодушен к тем страшным годам. В этот день скорбят о безвинно убиенных. Долгое время тема репрессий была закрытой и только в конце 80-х–начале 90-х годов XX века стали открываться неизвестные страницы прошлого. В данной статье  представлена история жизни моего прапрадедушки Юсупова Абдрашита Фатаховича, кто на себе испытал все тяготы непростой истории нашей страны на себе. Записано со слов Юсуповой Гульбайры, прапрабабушки, умершей в возрасте 87 лет, жены репрессированного Юсупова Абдрашита Фатаховича.

Страшное время пережил наш народ, и вряд ли можно оставаться равнодушным всем нам к трагическим страницам своей истории. Судьба людей была героической и одновременно трагической. А ведь было время, когда наши прапрабабушки, прапрадедушки боялись говорить, что кто-то из родных был «врагом народа» Тогда многие люди оказались не по своей воле на чужбине вдалеке от своих родных и близких, были сосланы как спецпереселенцы, а по-другому – раскулаченные.

Спецпереселенцы! Кто они? Классовые враги или жертвы системы? Сколько их было? Какова их судьба? Как дурной полузабытый сон уходят давно минувшие 30-е годы но в памяти людей, переживших это время, они не забылись.

Мой прапрадед Юсупов Абдрашит родился в 1910 году в ауле Тебисс Чановского района Новосибирской области, в их семье было четверо детей. Отец Фатах был зажиточным крестьянином, держали много коров, лошадей, овец. Дети наравне со взрослыми трудились с малых лет, не покладая рук.

В 1929 году в возрасте 19 лет мой прапрадедушка женился на девушке из соседней деревни Гульбайре, она тоже была из зажиточной многодетной семьи. У нее было хорошее приданое. Её отца, жителя деревни Аялу, тоже арестовали, он умер в местах заключения. Жили все в одном доме большой семьей, занимались хозяйством, имущество было общее. Кроме этого, мой прапрадед рыбачил и охотился, у него было ружье, на зависть многих односельчан.

С 1928 по 1937 год в стране началась коллективизация – политика объединения единоличных крестьянских хозяйств в коллективные (колхозы и совхозы). Коллективизация осуществлялась насильственными методами и привела к большим человеческим жертвам. Культивировалась нетерпимость к инакомыслию. Противники объявлялись «врагами народа» и репрессировались. Общее число жертв репрессий точно не известно, по приблизительным оценкам, 18 млн было помещено в лагеря, а около 800 тыс. было казнено. Сталин, видя, как медленно появляются колхозы, решился на репрессии. Генеральный секретарь хотел раз и навсегда решить проблему контроля за хлебом и земледельцами и поставил в 1929 г. задачу «сплошной коллективизации». 5 января 1930 года вышло постановление ЦК ВКП и СНК СССР «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Началось раскулачивание и принудительный набор людей в колхозы. Специально для этого в деревню было направлено 25 тыс. коммунистов, причем часто использовалось рукоприкладство, угрозы и бессудные расправы. Это событие коснулось и моей семьи.

В 1931–1932 годах семью прапрадедушки принудительно заставили вступить в колхоз. Весь выращенный скот забрали в общее стадо, конфисковали собранный урожай, все имущество, включая кузницу и дом. В доме прапрадеда открыли сельский совет. Семью признали кулаками.

Люди боялись, под угрозой ареста предавали друг друга. Мои прапрадедушка и прапрабабушка хотели спрятать самовар и ружье, но нашлись люди «доброжелатели», которые хотели завладеть имуществом, выдали их. Так в один день семья, которая всю жизнь трудились на благо своей семьи лишились всего: дома, имущества, кузницы.

В это время изменилась политика государства и в отношении религии. Советское государство начало ужесточение антирелигиозной борьбы. Причём отношение государства к религии становилось всё жёстче и жёстче с каждым годом, начались репрессии против верующих. Неслучайно период с 1932 по 1937 годы получил в истории церкви название «безбожной пятилетки». Это время характеризуется разрушением церквей, мечетей. Мои прапрадедушка и прапрабабушка учились в медресе, владели арабским языком: читали суры на подлиннике, писали молитвы. Для них это было ужасное время, когда шло искоренение религии в стране, городах, деревнях...

В 1932–1933 годы арестовали отца прапрадедушки Абдрашита, Фатаха, потом забрали и прапрадедушку, Сначала содержали в Чановском изоляторе, потом перевели в куйбышевскую тюрьму. Его сыну Абдулхакиму в то время было всего 6 месяцев. Отсидел мой прадед 2 года, выпустили в 1935 году. В 1937 году прапрадеда и его отца снова арестовали, судили как «врагов народа», прапрадеда сослали на дальний Восток по этапу, а его отец Фатах умер в тюрьме для пересыльных. Моя прапрабабушка с двумя малолетними детьми (сыном и дочкой, родилась девочка) осталась на улице. Ютилась у родственников, весь день с утра до ночи трудилась на колхозных работах. Потом стало еще тяжелее, началась ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА.

Были очень тяжелые времена, женщины работали от темна до темна. Они одни пахали и засевали поля колхоза. Пахали на волах. Также на волах возили дрова, снопы, делали заготовки. Пилили вручную дрова и возили их на коне и даже на коровах. Сено косили вручную литовкой, а дома дети одни без отца и матери справлялись со своим подсобным хозяйством и работали наравне со взрослыми. В животноводстве все работы также выполнялись вручную. Нужно было вручную подоить коров, пропустить молоко, сбить масло, масло топили в чугунках. В русской печи сушили картошку на противнях. Все продукты увозили на склад. Масло, мясо, яйца, шерсть, полученное от своего небольшого хозяйства – всё надо было сдать государству. Поэтому дома еды не хватало, недоедали, бедствовали.

Когда началась Великая Отечественная война, моему прадеду Юсупову Абдулхакиму Абдрашитовичу, было всего 9 лет. А его сестренке Гульчиян 4 годика. Маленькому подростку, полураздетому, полуголодному, приходилось переезжать из одной деревни в другую, живя у своих родственников. В 11–12 лет он начал трудиться, наравне со взрослыми, с раннего утра и до позднего вечера трудились они на разных колхозных работах. Боронили и пахали землю на своих коровах, убирали урожай, вручную косили сено. Когда он чуть подрос, посадили его за косилку, которую тянули лошади. Он плакал, не мог поднимать полотна косилок, а надо было. Иногда помогали взрослые, а их было совсем мало, потому что все воевали на фронте. Зимой они на лошадях и быках возили зерно и меняли его на семена в районный поселок Чаны. И этот путь они проделывали за несколько дней, останавливаясь на ночлег в деревнях или на поле ночевали в стогах сена, потому что до районного центра Чаны более 60 км.

Мой прапрадед из спецпоселения вернулся только в 1947 году. Ему чудом удалось выжить. В Хабаровском крае он работал на лесозаготовках, заключенные работали бесплатно на строительстве, прокладывали дороги (позже мы узнали, что будучи заключенным, он участвовал в строительстве БАМа), строили города и поселки вручную лопатами и кирками. Было голодно и холодно, жили в бараках, землянках. Условия быта и жизни были ужасающими, кругом была непроходимая тайга, звери, люди умирали каждый день, кругом были захоронения людей, умирали от голода, холода, болезней тяжелого физического труда. Кормили заключенных баландой, ели березовую кору, сушили, толкли, добавляли лебеду, доведенные до отчаяния – ели собак, иногда выдавали муку, испечь хлеба не хватало, поэтому его разводили водой и пили. Прапрадеду повезло вдвойне, он был сибиряк, к суровому климату привык с малолетства, тяжелый физический труд тоже был знаком с детства, он был хорошим охотником и рыбаком. Лагерное начальство ему доверяло, выдавали, ружье, разрешали иногда охотиться, снабжал их мясом и рыбой, за это и ему перепадало. Так мой прапрадед 10 ЛЕТ провел в лагерях. Вернулся он в свой родной аул, семья ждала, устроился на работу в колхоз. Он, имея некие инструменты начал столярничать. До сих пор хранятся его самодельные шкафы у родственников.

Несмотря на все тяготы, которые пришлось пережить моему прапрадеду, он сохранил любовь к своей семье, земле, соседям. Каждое утро женщины-соседки собирались у него в ограде, ждали с уловом, всю рыбу он раздавал бесплатно. У него был мотоцикл, на нем он ездил на охоту и рыбалку. Дед не озлобился ни на людей, ни на власть, был очень добрым. На свою маленькую пенсию покупал коробками пряники, печенье и угощал детвору со всей округи, когда появились правнуки он всю свою любовь отдавал им. Умер в возрасте 73 лет. Соседи, которые жили в то время утверждают, что когда прапрадедушка вспоминал годы репрессии, то слезы сами наворачивались на глаза.

ПОСТАНОВЛЕНИЕМ Президиума Новосибирского областного суда от 6 марта 1965 года, мой прадедушка был реабилитирован за отсутствием состава преступления, что подтверждает копия справки.

Жизнь не баловала наших предков, но они считали, что достойно прожили, внесли свой посильный вклад в строительство социалистического общества. Горько ему было видеть своими глазами, как разрушаются материальные, культурные и социальные ценности, созданные его и предыдущими поколениями советского народа. Горько ему было видеть, как рушатся его заветные мечты о светлом будущем, но несмотря на все невзгоды, мой прапрадед остался человеком до конца своих дней, за что я им очень горжусь.