Мои родители – Яковлев Василий Павлович (1895 г. р.) и Яковлева (Худяшова) Татьяна Александровна (1898 г. р.) приехали в Тогучин в 1936 году на строительство железной дороги от Новосибирска до Белово Кемеровской области.

    Отец работал путевым мастером, а мама в основном занималась детьми и лишь иногда подрабатывала техничкой и разносчицей писем в конторе 14-ой дистанции пути.

     Жили первое время в казарме, недалеко от станции. В те годы на улицах Бригадная и Вокзальная строили из досок и камыша дома для рабочих железной дороги. Отопление было печное, воду брали из колодцев. А кругом стоял густой лес – березы и сосны. Мама рассказывала, что местность была изрезана оврагами и люди боялись ходить в эти овраги, потому что можно было встретить волков.

   Быстро росли улицы из частных домов между речушками – Боровлянка и Березовка (левый берег Ини), между рекой Иня и речушкой Тогучинка (правый берег Ини) и за Тогучинкой.

    Сейчас речки Березовка и Боровлянка водою наполняются  только весной, а речки Тогучинка и Иня несут свои воды круглый год.

   В 1937 году отцу разрешили построить свой дом рядом с железнодорожной казармой на 128–ом километре железной дороги. Сейчас там расположено садоводство. Старшие мои братья от станции таскали волоком  бревна для строительства дома . Ох и досталось же им!

        Отец любил рыбалку и охоту на птиц и зайцев. В то время рыбы и птиц было полно.

       До чего же были красивые глухари! Жаль, что отец не умел делать из них чучела. А вообще-то, отец умел много чего  делать: вязал сети, выделывал шкуры и шил из них одежду, валял из шерсти валенки, шил и починял любую обувь, делал лодки, деревянные ложки и чашки, плел из прутьев корзины, из железа делал ведра, тазики, кружки, ковши, складывал печи, мог починить швейные машинки, для охоты сам делал дробь, для ремонта обуви делал из ниток дратву (скручивал нитки и натирал их варом). Мы- детвора - помогали ему, как могли.

    Нашей маме, тоже, хватало работы: нам , малышам, перешивала из старья платья и штанишки, стирала вручную белье и половики (машинок и электричества тогда еще не было), пряла изо льна и шерсти пряжу, ткала на самодельном станке половики, ухаживала за детьми и скотиной (корова, теленок, поросенок, куры, гуси и овцы). Всех нужно было напоить, накормить, доглядеть. Работы хватало всем. Летом мы помогали маме полоть, поливать грядки , зимой - теребить шерсть. Летом собирали клубнику, землянику, смородину, калину и грибы. Все это богатство росло у нас за городом. На лугах, у Ини, рвали щавель, полевой лук и чеснок, для супа – крапиву, лебеду и разную траву для животных, заготавливали для бани березовые веники. Мама наказывала нам брать у березок только нижние ветки и не трогать макушки, чтобы дерево могло расти и дальше, приучала нас любить и беречь природу. Грибов собирали мы много, а мама их солила в большой деревянной бочке. В две большие бочки она солила капусту и огурцы, а в десятилитровую корчажку заливала кипятком на зиму ягоды смородины, сушила мешок рыбы. И, удивительно, все это съедалось до весны. А весной переходили на подножный корм: копали саранки, ели щавель, лук-слизун, медуницу, пучки, шкерды, заячью капусту, ягоды.

   А еще у меня и брата Михаила было задание – зимой и летом собирать по путям уголь для отопления, который падал с вагонов, летом навозить сушняку из согры для растопки печи.

    На начало войны мне было чуть больше трех лет, поэтому мало что помню из того периода. Как провожали на войну старших братьев, я не помню. А вот, когда провожали в 1943 году Георгия, я помню. Мама сильно плакала. Письма с фронта приходили очень редко, но, когда приходили, тогда дома был праздник.

     Как мы жили в те годы? Трудно. Очень трудно было всему нашему народу. У нас не было электричества. Вечерами горела керосиновая лампа или жировая плошка-коптилка. При таком свете Мария и Михаил учили уроки, отец вязал сети или починял обувь, мама шила или штопала одежду, или вязала носки и варежки для фронта, по просьбе военкомата. Варежки вязались с двумя "пальцами" – большим и указательным, чтобы солдатам удобно было стрелять. Маме помогала вязать Мария. Родители сдавали государству молоко, шерсть, яйца, а себе оставляли совсем немного.

   Для фронта в Тогучине работала артель «Первое Мая», которая находилась по улице Первомайской. Там работали, в основном, инвалиды, женщины и слепые люди. В народе так и называли – « Артель слепых». В артели был сапожный цех, где шили и ремонтировали обувь, пимокатный цех – валяли пимы (валенки), ткацкий цех - там 17-20 летние девчонки ткали  полотна и полотенца. Там же с 1943 года работала и моя сестра Мария. Для слепых были построены общежития и продуктовый магазин. От общежития до места работы была натянута на столбиках проволока, чтобы слепым было удобно ходить. Директором этой артели был совершенно слепой мужчина – Мурзин (имя и отчество его не помню).

 Слепые  женщины  вязали сетки-авоськи из прочных ниток, носки и варежки под присмотром зрячего.

  Вся страна помогала солдатам победить фашистов. И победили!

    Но, как встречали День Победы, я не помню. Зато помню, когда пришли с фронта мои три брата. Первым пришел Георгий. Он воевал под Ленинградом и был тяжело ранен в начале 1945 года в левое плечо . Повреждена была ключица, левое легкое и осколками - спина. Долго лежал в госпитале. Домой приехал с подвязанной рукой и сжатым левым кулаком. Мама долго старалась массировать ему руку, но разработала только в локте, чтобы сгибалась рука. А вот пальцы так и не могла растереть и они остались сжатые в кулак до самой смерти.

   Вторым пришел брат Александр - в том же 1945 году. Служил связистом. А вот Дмитрий пришел, уже, в 1946–ом году. Служил он на Украинском фронте, был ранен, лечился в Харькове. Там и нашел себе жену Раису, которую и привез в Тогучин. Все братья устроились на работу и обзавелись семьями. Георгий и Александр окончили железнодорожный техникум, получили специальность и направление на работу. Георгий – на станцию Чулымская Новосибирской области, а Александр – в Благовещенск.

    Зимой 1948 года отец ушел из семьи, оставив маме пятерых детей. Мария уже работала. Михаилу тоже пришлось устроиться на работу. Меня забрал к себе брат Георгий в Чулымскую, а самую маленькую – Тоню - забрал в Благовещенск брат Александр.

    Я училась в Чулымской школе номер 7, с третьего по седьмой класс. Окончив семь классов в 1953 году, я вернулась к маме в Тогучин.  Продолжить обучение я не могла: материально не была обеспечена. Мария вышла замуж и жила отдельно от мамы. Михаил тоже женился и ушел к жене. Мама, по состоянию здоровья, работать уже не могла. Я попыталась куда-нибудь устроиться на работу, но  мне не было 16 лет и меня нигде не приняли. Когда, в 1954 году получила паспорт, устроилась на работу разнорабочей в артель «Стройматериалы». Директором там был Суржиков Петр Лукич – замечательный человек.

       Зимой мы, молодежь, вручную грузили с Ини в машины песок  и возили к кирпичному цеху, а летом из него и глины делали прочный кирпич. Кроме этого, приходилось грузить из вагонов в машины железо, уголь, цемент, делать шлакоблоки, крутить из железных полосок восьмерки для шпал. Проработав до августа 1954 года в артели, я решила попробовать городскую жизнь и уехала в Новосибирск. Там я устроилась на мясокомбинат. Работала в убойном цехе, обжигала уши, хвосты, ноги убитых животных в спецпечи, затем была переведена в консервный цех. Работа в три смены и без выходных меня утомила, и в январе 1955 года я уволилась и вернулась к маме. Снова пошла работать в «Стройматериалы». Выполняла добросовестно любую, порученную мне работу, за что неоднократно была награждена почетными грамотами и денежными премиями. Была избрана секретарем комсомольской организации, участвовала в художественной самодеятельности, была постоянным агитатором, училась в вечерней школе.

      Кирпичный цех работал только в теплый период года в три смены: с 8 до 16, с 16 до до 24, с 24 до 8 утра.

Копали глину в забое вручную, грузили ее на вагонетки, которые поднимали на эстакаду при помощи лебедки. А затем в глиномешалке смешивали с песком и водой, и под прессом подавалось все это вниз для разрезания проволочными струнами на кирпичи–сырец. Сырец грузили на вагонетки и по узкой линии возили в сараи для просушки. Сухой сырец вывозили из сараев на лошадях к наполной, а с 1955 года и к кольцевой печи, где стелажница укладывала его колодцами, а в колодцы засыпался уголь с опилками для обжига.

   1 сентября 1956 года артель «стройматериалы» объединили с артелью «1 Мая!, швейной мастерской (на Киикской улице, где сейчас корпуса районной больницы) и мебельным цехом по улице Заводской в конце (там раньше была судоверфь) и называли «Промкомбинат».

   На зимний период меня переводили в мебельный цех (бригадиром был Дортман Отто Давыдович), где я сначала работала на лошадках (подвозила плахи к сушилке от пилорамы), а потом меня поставили работать на станках: циркулярке, электрорубанке, долбежном фрезере, рейсмусе, шлифовальном. Норму всегда перевыполняла, за что неоднократно награждена почетными грамотами, премиями и в 1957 году мне было присвоено звание «Ударник коммунистического труда». А летом продолжала работать в кирпичном заводе.

     В 1958 году меня уговорили перейти на работу в Райком комсомола, а в 1959 году я окончила вечернюю школу и уехала учиться в Болотнинское педучилище. По окончании обучения в училище в 1961 году была направлена заведующей Изынской начальной школы Боровского совета. В 1953 году переведена директором Дома Пионеров".