В 1920-х – 1930-х годах основными видами деятельности артели являлись: заготовка леса, производство пиломатериала, литейное производство, печное литье. Брички, телеги, сани, сеялки, колеса, печные плиты, дверки, колосники являлись продукцией артели и хорошо были известны потребителям в округе. Работники артели занимались, также, ремонтом сельхозинвентаря.

Об этом времени в своих воспоминаниях сообщает Голишев М. А.: «…в 1941 году к нам поступил заказ как эксперимент на 1000 шт. корпусов гранат марки Ф-1, который мы выполнили, но ввиду несовершенства оборудования, качества материала и умения отливки продукция получилась не совсем качественная, требующая трудоемкой обработки. Ко всему этому эвакуированный и направленный к нам инженер некий Лебортович дал модельщику неверные эскизы. В результате обработки на токарном станке граната после начинки не могла взорваться, просто вылетал один запал, как установила приемная военная комиссия (2 капитана и майор). Инженер же исчез, нашли его или нет неизвестно…С1941 года у нас стало основной продукцией изготовление одноконной кузовной военной телеги «тавричанки». Кроме того, начали производство солдатских котелков. Я в это время уже стал мастером сборочно-жестяного цеха. С котелками у нас тоже не все ладилось. Пришли рябятишки 12-14 лет, так как основные кадры ушли на фронт. На брони был только один председатель. Котелки же надо лудить внутри, снаружи красить и выдерживать стандарт в изготовлении. Специалистов же не было. Прислали 2-х эстонцев, тоже эвакуированных слесарей, они сразу же стали делать брак. Стоило только их припугнуть, как они тут же скрылись, розыски ничего не дали. План же подняли до 500 котелков в месяц. Все-таки, мы освоили это производство и стали справляться с заданием. Но, мы в это время находились на казарменном положении…нам стали присылать на котелки штампованные детали. Пришли работать женщины-домохозяйки болторезами, работа не требующая больших знаний, но тяжелая, так как вручную нарезали резьбу на осях дюймового диаметра, да и болты и гайки нарезались примитивным инструментом самодельным. Из-за несортового материала болты в кузнице на горячую подкатывались, а гайки на горячее так же пробивались бородком на глазок. Болтов же и гаек нужно было тысячи в день. В 1941 году к нам, также, поступил заказ из нашего Болотнинского военного госпиталя (школа № 21) на 700 ложек алюминиевых. Тоже настоящего чистого алюминия не было, а из дюраля в нашей литейке качественно отлить невозможно, при обработке ложки ломались, пришлось отливать во много раз больше, чтобы выполнить заказ…».

О работе артели «Металл-лес» в годы Великой Отечественой войны. также. сообщает Гнидин Виктор Федорович: «В 1943 году я пришел работать в артель «Металл-лес», мне было 14 лет, и поступил я в литейный цех учеником формовщика. Три месяца был учеником, меня обучала эвакуированная из Ленинградской области. После трёх месяцев я стал работать самостоятельно…Работа в литейном цехе состояла в следующем: в земле делали формы, а потом расплавленным чугуном заливали эти формы. Отливали втулки для военных бричек, колосники, плиты, запчасти для веялок. Клейтонов, я и Алфимов И. кончали формовать и шли бить кувалдами чугун, чтобы он был мелкий, разбивали старые негодные запчасти. Кувалды были  весом по 8-10 кг, работали по 10-12 часов. Этот чугун назывался шихта, эту шихту женщины на носилках носили наверх к вагранке, высота 5-6 метров, валили вокруг вагранки кучами кг 150-200, потом носили кокс кг 400-500 тоже наверх, а мы с Алфимовым во время литья работали завальщиками, то есть когда работала вагранка, мы заваливали в вагранку чугун кг. 150-200, наверх сыпали кокс кг 50-70, через несколько минут опять заваливали чугун и кокс и так плавился чугун и спускался на низ вагранки.  Для того, чтобы хорошо горел кокс, внизу был вентилятор, который сбоку дул в вагранку…Внизу находился вагранщик, который следил за плавкой чугуна в смотровое окошечко и открывал ломом дыру, в которую бежал по лотку чугун, а внизу на козлах стоял в ухвате большой ковш и наполнялся чугуном расплавленным. В ковш входило кг. 45-50 чугуна. Две женщины  брали руками и разливали по формам и так продолжалось, пока не зальют все формы. Потом все остывало, а ночная смена приходила в ночь и выбивала из опок все застывшие отлитые детали, которые на носилках носили потом в мехцех для обработки. А землю эту снова мочили водой, которая высохла от горячего чугуна, и просеивали через сито воучную. Сито размером: длина 2 метра и ширина 1 метр. И просеивали всю землю до утра, потому что утром приходила смена дневная и начинала опять формовать, и так каждый день проходило литье…жаркий горячий цех и очень много газу и все это выполняли подростки 14-16 лет и женщины…У нас в «Металл-лес» было несколько цехов: кузнечный, механический, столярный, сборочный, колесный, деревообделочный, жестяный. И во всех цехах работали подростки, женщины, эвакуированные и несколько стариков, которых не взяли на фронт по старости. Они были мастерами цехов. Проработал 2 года в литейном цехе…перешел в кузнечный цех молотобойцем-учеником. И был у меня кузнец Скорик Павел Митрофанович, у которого я был молотобойцем 6 месяцев, после мне присвоили разряд кузнеца и я стал работать кузнецом 4-го разряда. У нас в кузнице работали одни подростки, такие как Алфимов И., Ермаков С., Злыдарев А. и многие другие. Ковали детали, которые шли в сборочный цех для сборки пароконных бричек , которые отгружали для фронта. Работа была очень тяжелая. Работали  по 10-12часов, потому что надо было ковать детали…кувалда была кг 5-6, а для других деталей надо было брать кувалду килограмов 10-12, не было никаких прессов, ни паровых молотов, ни электромолотов, все делали вручную - сплеча. В кузнице был адский труд, не было никаких вентиляторов или вытяжных труб. Газы, которые находились в кузнице, расплывались по кузнице, никуда не выходили. Бывало, проработаешь 10-12 часов и идешь домой - качаешься. В сборочном цехе работали подростки, такие как Подкур Л., Кахно Т. и др. В столярном цехе - Баранчиков Д., Карелин М. и многие другие. Конечно, я всех уже сейчас позабыл. Все они были по 14-15-16 лет, которые пришли в 42-43-44-ом году и работали, пока их не забрали в армию…В артели «Металл-лес» я проработал 6 лет до 1949 года».
О своей работе в артели в предвоенное и военное время в своих воспоминаниях сообщает и автор, имя которого в настоящее время неизвестно: «…приехали в Болотное к сестре…Нашли хату небольшую... А на работу устроился в артель «Металл-лес» плотником, сначала плотничал…а потом - в цех работать на станках, а мне работа не знакома, проработал 3 месяца. Был холодный день, а я работал на фуговочном станке. Надел рукавицы и с этими рукавицами попал в станок. У меня отлетело 1 ½ пальца. Хирургов в Болотном не было, меня отправили в Новосибирск. Из больницы дали бюлютень на 1 месяц, пришел на работу сторожем 75 руб в месяц…прошу председателя, чтобы мне дали работу возить лес…Возчик зарабатывает по 200 и больше рублей…Работал завхозом, потом снабженцем, завскладом, мастером столярно-деревообделочного цеха, заместителем председателя…Нагрянула война…мне дали две работы: завскладом и завхоз, людей взяли на фронт, работать было некому…Собрались правление артели, стали выбирать председателя, меня стали выбирать, но я отказался…я работал заместителем, председатель сразу сказал: мне заместитель не нужен…иди в цех бревна таскать. Я сходил к врачам, они написали…он…говорит, у меня тебе работы нет, ну что ж увольняет и я уволился…».

В послевоенный период артель «Металл-лес» продолжила выпуск своей традиционной продукции. Коллектив артели пополнился вчерашними фронтовиками и переселившимися в Болотное жителями деревень.