Я приглашаю читателя в первое путешествие по Тогучинской сторонке. Проедем её от края с севера на юг. Лучше это сделать в начале июля. Чтобы светового дня хватило до конца пути. Посмотрим наши сёла и деревни, реки, горы и леса. Послушаем, что рассказывают старожилы о делах своих дедов и пращуров. Начнем свой путь с Кайлов…

Интересны, а порою даже причудливы и непонятны названия наших сёл и деревень. Коурак, Изылы, Канарбуга, Мезениха, Кайлы. Откуда появились эти слова? Кто их придумал?

Кайлинцы такую быль о своей деревне рассказывают.

А когда погиб Ермак Титмофеевич, обнаглели совсем «кучумовичи». Что вихрь чёрный в степи, налетали они на русские селения, убивали мужчин и детей, а женщин уводили в татарский полон. Не давали татары людям землю пахать, рыбу ловить, на зверя охотиться, церкви да избы строить.

И поднялись тогда русские люди на борьбу со своими обидчиками, лютыми врагами «кучумовцами».

В городе Таре правил воевода Андрей Воейков. Большого ума и отменной храбрости был человек. Собрал он немалое ополчение. У реки Оби, где впадает в нее речушка Ирмень, напал воевода со своею дружиною на лагерь Кучума и разбил войско хана. Большая та битва была. А бились люди на том самом месте, где теперь в непогоду шумит, а в вёдро красуется Обское море.

Однако не всех воинов Кучума побили и полонили дружинники воеводы. Многие «кучумовичи» и сам хан вплавь да на лодках пересекли матушку Обь и укрылись в лесах.

Но не хотелось хану со своими воинами жить в лесах, не привыкли они скрываться. И стал хан готовиться в новый поход. Вздумалось ему вновь погулять по степям, поразорять русские селения.

Узнали об этом русские люди и начали собирать воинов на заставу у реки Ини.

А за Инёй был стан грозного хана. Там воины татарские сабли точили, копья ковали, в больших казанах мясо варили. И шум от этого был такой, что даже за Инёй русские люди прислушивались и говорили: «Недоброе затевают татары… Быть вновь битве великой».

Был в татарском стане молодой батыр Зунар, смелый и красивый воин. Крепко любил он смуглолицую красавицу Казчой. Но женщины не могли находиться среди воинов. Во время походов они шли поодаль за своими мужьями и любимыми. Лишь темными ночами встречались со своими дорогими и сужеными.

И никто из женщин не смел появляться днем среди воинов. Это сделала одна лишь Казчой. Узнала она о битве предстоящей. Сон ей вещий привиделся. Нехорошее предвещал тот сон. И может статься, что этой ночью буде зарублен русской саблей её милый Зунар…

И так захотела увидеть своего любимого, что не побоялась пойти днем в стан грозного хана. Долго она ходила с открытым лицом среди воинов, отыскивая Зунара, и не могла найти его. И никто не смел задержать её. Такой строгой и красивой была она. Косы её были темнее ночи. А глаза – что ясная вода Ини в тихий солнечный день. Разве такую можно обидеть?

Тогда взошла она на холм, у которого воины татарские готовились к бою, и запела красивую песню. Она пела для своего Зунара, чтобы он услышал её и пришел к ней на холм. А она передала бы ему талисман, который отведет от Зунара русский меч и русскую стрелу. Казчой пела о том, что она видела вокруг, что говорило ей сердце её. Никто теперь уже не знает слов той песни. А сказывают, хорошие то были слова. Как чистая снежная вода весной, потекла песня с холма, дошла до каждого воина. И воины уже не точили сабли, не ковали копья, не собирали лошадей в поход… Меч падал на землю, копье прислонялось к дереву, лук валялся в траве.

А люди смотрели туда, где в самом небе лазурном стояла девушка и пела, зазывая своего любимого. А за нею белое облачко проходило.

И тогда жестоким воинам, привыкшим убивать и жечь, показалось нелепым и позорным их занятие. Захотелось им иной доли, такой жизни, где будет царствовать не кровь и смерть, а вечная любовь, светлая и нежная.

Песня плыла над Иней, и рыбак, заслушавшись, не замечал, как невод, полный рыбы, уходил ко дну реки. Гребец не смел взмахнуть вёслами, и лодка тихо шла по течению реки. Даже рыба, зачарованная песней, не играла на воде.

Услышал батыр песню своей любимой, услышал и пошел к ней на холм. Но девушка не видела Зунара: его закрывали молодые, усыпанные осенним золотом березки, что густо росли по склону холма…

А когда песня затихла, воины слышали, как за холмом, вторя песне, звенит и падает в Иню ручей.

А за иней ту чудную песню слушали русские воины, что заставой стояли у реки, и видели они девушку, и любовались ею.

От небывалой тишины, вставшей над лагерем, проснулся хан в своем шатре. Ничего он так не боялся, как тишины. Ему показалось, что все воины ушли из лагеря, оставив его одного. Выбежал хан из шатра и увидел, что воины не точат сабли, не куют копья, не собирают лошадей в поход. Меч и молот лежат на земле, копье прислонилось к дереву, лук валяется в траве. А воины слушают песню девушки, которая стоит на холме, в самом небе лазурном. А за нею белое облачко проходит…

Страшный гнев обуял грозного хана: «Как она смела, негодная, появиться в стане моем? Песней своей остановила большую работу». Схватил хан лук и натянул тетиву до самого плеча… Полетела стрела и пробила сердце Казчой. Но не упала девушка на землю, ее подхватил Зунар. Девушка умерла, а над Иней звучал её голос: «…хочет Зунара встретить Казчой…».

Это дальний лес и чистые воды реки вернули людям песню. А когда песня затихла, над станом и над рекой встала страшная тишина. Такая тишина, какой, быть может, люди не знали с тех пор, как они стали жить на земле.

Большая тишина предвещает грозу…

И долго молча держал Зунар на руках девушку, и кровь струилась из свежей раны, стекая на землю. А воины смотрели на Зунара и ожидали чего-то. Не шелохнулся и хан. Не смел он пустить стрелу в Зунара. Понял жестокий, что никакой стрелой не убьешь любовь.

И само солнце не захотело глядеть на изверга-хана, на позорное дело рук его. Оно скрылось за черным лесом. И тогда сразу вспыхнули, зарумянились в небе облака, а Иня стала багровой, как будто вся наполнилась кровью.

И страшно стало воинам. Вспомнились пролитая ими кровь, вспомнились люди, которых они сгубили по воле жестокого хана. Кровавые отблески падали на руки и лица, и людям было стыдно глядеть в глаза друг другу.

Никуда не уйдет человек от суда совести своей.

Что далее сталось с Зунаром – не знают кайлинцы. Может, пошел он на изверга-хана и стал мстить за смерть своей любимой? И помогли отважному все, кто захотел мирно жить на сибирской земле. Погнали они хана и верных ему «кучумовичей» вниз по Оби, загнали в Васюганские болота. Там и сгинул злой хан.

Может, все это и не так было. Никто точно не знает. Только одно хорошо известно: холм тот у Ини, где пела Казчой, и деревня у холма в память девушки и её песни Койлами стали называться. Кой – по татарски – песня. От этого слова и произошло название Койлы.