Полюшко-поле

Ее имя этому созвучно – Поля, Полина. И все к ней обращаются ласково – тетя Поля. И мало кто знает, что по паспорту эту женщину, которая живет в далекой деревне Тычкино, зовут Пелагея. Пелагея Михайловна Яковлева, старейший коренной житель села. Дата ее рождения 14 октября 1926 года.
   Русская пословица гласит: «Жизнь прожить – не поле перейти». Слишком широкое оно, без конца и края, это полюшко. Кажется, что весна будет длиться вечно – рядом мать и отец, в небе солнце, ни тревог тебе, ни забот. Но однажды появляется на горизонте облако, и тень бежит от него по земле. А потом и гром гремит и молнии ударяют. Какой же силой должна обладать душа, чтобы хватило здоровья на такую долгую жизнь! У людей, проживших столько лет, есть чему поучиться: своей добротой и мудростью они готовы делиться и с близкими, и с чужими. Наверно, не зря говорят, что самым бесценным качеством человека была и будет сердечная доброта. Это о моей героине. Доброжелательный человек,-так о ней отзываются не только родные, но и все те, кому приходилось встречаться с П. М. Яковлевой.
   Тетя Поля рассказывает о себе спокойно. Когда-то здесь, в Тычкино, деревенская жизнь еще била ключом, в деревне было многолюдно, летом с детьми и внуками в огородах копались. Только, вот, времена изменились, и деревня начала гаснуть, стареть. Удержались на этой земле одни бабушки. Живут здесь потихоньку, о себе заботятся.
  – На судьбу не жалуюсь, но ведь и зима без снега не бывает, – говорит с улыбкой тетя Поля. Порой ей просто не хватает слов, чтобы вспомнить события, которые давно ушли в прошлое.
   Сама из многодетной семьи: было у нее три брата и две сестры. Родители никогда не жили в достатке,  работали много и дома держали небольшое хозяйство, чтобы детей было чем накормить. Хорошего мало было. Окончила только 4 класса.
Юность военная
   Больше всего воспоминаний о годах юности, что пришлись на страшное военное лихолетье. Не стало в деревне тех, кто землю мог бы пахать, зерно убирать. И из-за нехватки мужских рук работали все: солдатки, бабы молодые, подростки, бабушки и внучки. Но тогда об этом и не думали. Никакой работы не боялись. Всегда помогали родителям управляться дома по хозяйству. Лениться было просто нельзя и стыдно.
  – А в колхозе, по сути, я и мои сверстники трудились. Которые чуть постарше, а были и дети 12-13 лет. Дети военной поры были значительно старше нынешних ровесников. Похоронки, голод, необходимость выжить несмотря ни на что – все это делало нас взрослее. Бригадир давал нам разные задания: ворошить и сгребать сено, вывозить на лошадях навоз. Работы было полно, и, конечно, все приходилось делать вручную. А трудились за «палочки» (такая система оплаты труда была до 1954 года). Платили на трудодни столько, чтобы впору только с голода не умереть.
   По две недели жили на Лопатино (так называлась пашня за деревней) в избушках. На быках боронили, на себе таскали мешки с зерном на посевную. Затемно приходили с полосы. Пшеницу жевали, даст бригадир по жмене, пожаришь на костре, да бутылку молока достанешь, что из дома взяли. У каждого была своя маленькая чугунка. Иногда картошечку кинешь в нее, пшенички чуток и варится на костре ужин. Через две недели в баню отпускали, а в ночь идем обратно, боимся, но идем.
   Сенокосы были далеко от деревни. Вручную косили сено на Соскуле, сушили, скирдовали. Там солонцы – трава тяжелая. Литовки отбивали сами. Сорвешь в это время ягодку – бригадир закричит. Жили в балаганах, строили их сами на одного-двух человек, заедали комары – разводили курево. А из еды капуста, да квас, изредка с хлебушком. Иногда карасей поймают, варим в чугунках на соленой воде.
   Многие от этого болели, но как говорит тетя Поля – ее бог миловал. За 25 соток начисляли 17 – 30 трудодней в месяц, то есть выходило за один день 1-2 трудодня.
   В уборку вязали снопы, собирали и вывозили на склад. Рожь, пшеница – с этим было полегче, зато об колючий ячмень страшно обдирали руки. Долог трудовой день, работали на износ. Тех же коней за день меняли по два-три раза, чтоб дать им передохнуть. Не было передышки только людям. «Весь день бежишь по полосе вперед и надо успеть связать и собрать снопы, да так, чтобы ни один колосок не остался на земле», – вспоминает тетя Поля. Из Шипицыно – там была МТС, на точок пригоняли комбайны для обмолота. Молотили зерно на месте, а зимой лопатили его на складах, веяли и по четыре человека руками крутили на жерновах на муку.
   Также колхоз сеял лен. После вызревания его рвали руками и вязали  в снопы. Затем сушили, мяли, трепали. Возьмешь сноп, а из него получается всего только белая горсточка льна. Готовый увозили и сдавали в Кыштовку. Часть выделяли колхозникам. И лен объединял людей. Часто сообща пряли, ткали полотно, красили корой. Потом шили юбки и даже пиджаки. Дома был свой станок – ткали дорожки изо льна.
Потом была Победа
  – Во время войны с каждого двора собирали налог: яйца, молоко, шерсть, мясо. В один из годов пропала у нас дома корова, тогда проверяющие хотели забрать быка, но мама от безысходности вышла за ворота с топором и они отступились. А был год, когда нечем было отдать займ государству. Кого-то из семьи надо было арестовать, вот и пришли на поле за мной, но мама заняла 200 рублей, отдала уполномоченному и меня отпустили.
   В 1944 году хотели забрать меня в армию (на фронт). Сначала отвезли на кратковременные сборы в Шипицыно, там учили молодых со всех соседних деревень владеть оружием. Но пробыла я там недолго, врачи определили, что у меня больное сердце и по состоянию здоровья отправили домой.
   Весть об окончании войны застала Пелагею Михайловну, как и множество её земляков, на работе. Крестьянский труд не знает выходных и проходных, пришла весна – готовь землю под посев. И тогда, в мае сорок пятого, колхозники с утра до ночи трудились в поле – кто пахал, кто боронил…
  – В мае1945 года мы боронили в поле на быках. После работы подходим к избушке на стан, а там все вокруг кричат: «Ура! Война кончилась!». Все надеялись на лучшую жизнь, но в деревне она была еще трудная и тяжелая. Отец с фронта пришел контуженный, мать больная. Одеть, как и в войну, было нечего. Одна фуфайка на всех в семье и на ногах порой рваная обувь. Помню, чтобы сходить проголосовать, одолжила одежку получше у знакомой.
   Работали много, себя не щадили, а летом и вовсе без выходных. Весной люди на пасху гуляют, а мы мороженую картошку копаем. Ногой надо надавить землю – картошка всплывала. Набрала как-то на колхозном поле два ведра картошки, несла домой – братья плачут, есть хотят, а председатель колхоза (в ту пору он был полновластным хозяином в деревне) отобрал. (И сама заплакала). Ходили с братьями в лес, там сочили березу, дома кипятили молоко, бросали  в чугунок сочиво и они очень радовались такой вкусной самодельной лапше. Проворная я молодая была, и руки крепкие были. Весной нанималась копать вручную лопатой огороды, чтобы заработать семян картошки для посадки у себя дома. Основной помощницей была для матери с отцом.
   В 1950 году вышла замуж за Анатолия Ивановича Яковлева. Муж работал трактористом, был учетчиком, начислял трудодни трактористам. Дома всегда держали большое хозяйство. Стряпала с утра до вечера, так как семья была многодетная. Если кто спросит – счастлива ли я? Без раздумий отвечала – да, счастлива, ведь у меня шестеро детей: Лида, Саша, Надя, Катя, Коля, Галя, выросли трудолюбивыми.
   Все дети Пелагеи Михайловны с трогательной любовью относятся в семье друг к другу. А еще ее радуют замечательные внуки – их семь и правнуков уже шесть. Когда ушел из жизни муж, сильно горевала по нему, был он ей во всем помощником и советником. Но, что предначертано, того не минуешь.
   За большую жизнь тетя Поля работала на разных работах.  Последние 20 лет перед уходом на пенсию была техничкой в медпункте и в школе. Вот, что человеку для жизни надо? По большому счету, у нее все есть. Крыша над головой – старая, но своя. Печка русская – она, матушка, и сварит, и накормит, и зимой согреет. Хлебушка кусок всегда на столе, к тому же варенье, печенье, конфеты – заходите, всегда чаем угостит. Мясо есть, куры свои. И одеть и обуть все есть, только выйти особо некуда. Да вот еще глаза стали с годами подводить, слепнут, только все равно дом её чисто, уютно убран.
   Тетя Поля по-житейски очень мудрая женщина, оттого и тянутся к ней люди. И всегда вспоминают ее добрым словом. Великодушный она человек – может это как раз и есть секрет ее долгой жизни. Спрашиваю, почему она не едет к детям жить, ведь много раз приглашали они ее к себе. Но слышу в ответ: «Не хочу, деточка, ой не хочу их беспокоить. Не хочу, да и лучше Тычкино нет. Жалко мне свою деревню, это земля родных мне людей, жили неплохо. Потом, глядишь, зиму пережила, снова лето настало, а я все здесь». И дочери вторят: «Мама у нас самостоятельная, сильная женщина, как решила, так и будет жить». Да они ее и не забывают, по очереди, кто когда имеет возможность, приезжают к ней в течение года, помочь по хозяйству, походить по родным местам, встретить старых знакомых, набрать ягод и грибов. Но самое главное – поговорить с мамой, посоветоваться, да и просто душу отвести, почерпнуть духовных сил, которые может дать только родной дом. Знает тетя Поля простую истину: нужен ее взрослым детям отчий дом, ох как еще нужен.
   Пелагея Михайловна человек не простой, но, как она сама считает, - счастливой судьбы. Дай же Вам Бог, тетя Поля, доброго здоровья, многих сил и душевного спокойствия!
Галина ВИШНЯКОВА, с. Минино.
Фото автора.