Да, я – дитя войны, 1941 года рождения. Моя малая, любимая родина – село Константиновка Татарского района. В прошлом - учитель химии-биологии.

Начну с «ворчания». Сейчас, довольно часто, можно услышать от людей недовольные слова о трудностях жизни, проблемах, которые она преподносит, о невозможности найти высокооплачиваемую работу...

И сетуют, чаще всего, люди, одетые добротно, ухоженные, с ключами в руках от собственного авто. Ругают власть предержащих за неровные дороги, за заросшие бурьяном пустыри, за отсутствие тех или иных удобств. Слушаю, и так, порой, хочется спросить: «Ну а вы?... Сами вы что делаете или сделали  для улучшения жизни вокруг?!!» Не спрашиваю.

И тогда память уводит меня в наше прошлое. Мы, дети сороковых, «дети войны», знаем цену жизни, потому что мы выжили и состоялись, как достойные граждане, благодаря тому, что, вместе с родными, трудились день и ночь, не гнушаясь никакой работой. С 5-6 лет, голодные, полураздетые и разутые, мы, наравне со взрослыми, своим трудом боролись за Победу. Мы были рады каждой крошке (не кусочку - крошке!) хлеба, каждой картошине - не мерзлой, а «живой»…

Вот несколько эпизодов-воспоминаний из моей детской жизни (помню себя с трех с половиной - четырех лет).

 Воспоминание первое. Мы живем (тогда) в избе из кухни и горницы: бабушка, дедушка, мама и нас, четверо детей. Отца нет. С фронта пришло уже извещение «Пропал без вести». К нам в избу подселили ленинградских эвакуированных - мать с двумя мальчиками. Стало нас в избе 10 человек. Спали на полу, на печке, под печкой, на полатях под потолком. Но не об этом речь. Я тогда была потрясена видом этих мальчиков и тем, как они ели картошку. Худенькие, бледные, с запавшими глазами, они держали картошку в мундире двумя ручонками, обсасывали даже шкурку, отыскивали на земляном полу крошку, если ей удавалось упасть из их рук и рта. Съедали не всю сразу, а прятали под тряпьё, - «на потом»…

Воспоминание второе. Мы, уже, живём одни в своей избе - просторно стало семерым! Счастье! В январе 1946 года вернулся наш папка, переживший 2 года плена в Германии и фронт в Манчжурии (после освобождения).

Заболела корью сестра Надя. Помню, она лежит на печке, и мама даёт ей кусочек хлеба и крошечный кусочек сахара. Это было невообразимое лакомство! Мне так хотелось тоже это получить, но нет…

И тогда я босиком и почти голышом побегала по снегу во дворе. Результат: лежу на той же печке, мне так плохо (температура, наверное, к 40, но кто бы и чем мерил?). И вижу: у изголовья кусочек хлеба и сахара, но съесть это лакомство у меня нет сил…

Воспоминание третье. 1 сентября 1948 года, я собираюсь «первый раз в 1 класс!». На завтрак - картошка «в мундире», обмакиваю в толчёную коноплю, как в масло. Вкусно! У меня - праздник!

Иду в школу босая, в синеньком байковом платьице (фланель по- нынешнему), с полотняной сумочкой. Мама, провожая, говорит: «Придёшь из школы, я испеку тебе лепешку». Итог того дня: я ничего не помню о школе, потому что всё время была в мозгу мысль: дома меня ждет лепешка!

Лёпешка, кусочек хлеба - это праздник души, а будни - картошка (когда она была).

Поэтому - гимн картошке! Выжили мы благодаря ей, она была основной едой много-много лет. Весной мы её собирали мёрзлую, прошлогоднюю, вскапывая лопатой огород под новую посадку. Мама делала из неё драники, добавляя отруби и крапиву, которая раньше всех сорняков появлялась на огороде. А если картошка в погребе «доживала» до марта и подмерзала, становясь сладкой, то такое это было лакомство! Мы с соседскими ребятишками угощали ею друг друга и хвалили каждый свою. Из картошки же делали крахмал, который мама меняла на соль, сахар, спички, у кого это было (в основном, у взрослых бездетных). Крахмал… Когда сейчас при необходимости мне надо потереть картошку, у меня начинает покалывать пальцы и сердце колотится.

Тогда мне было шесть с половиной лет, сестре – восемь с половиной. Нам давалась норма: сестре истереть ведро, а мне полведра картошки. Без слез сейчас это не могу вспоминать: ручонки все поранишь до крови на самодельной неудобной терке, спина становится каменной. Но терпели всё: отказаться выполнять норму - и помыслить не смели.

Будь моя воля, я бы поставила рукотворный памятник картошке-спасительнице по всем городам и весям нашей страны! ...

А потом, в послевоенные и 50-е годы жизнь начала налаживаться, но трудности, тоже, были неимоверные: шла борьба за восстановление разрушенной части нашей страны. И это, тоже, легло на плечи народа. Жуткие налоги на всё. Хлеб, молоко, яйца, шерсть, мясо, шкуры скота надо было сдавать бесплатно государству. Но, у нас уже появился хлеб (стали давать на трудодни), хозяйство держали, огороды уже кормили нас. Потом, за сданное сверх плана молоко, стали давать деньги. Я помню: первые 10 копеек мы с сестрой потратили на 100 граммов конфет-подушечек, поделили их поровну, а потом соревновались, у кого дольше продержатся они за щекой - растягивали удовольствие.

     Нас радовало всё, что, хоть немного, улучшало нашу жизнь: проведенный в деревню свет, радио, черные «тарелки» громкоговорителей, радиоприемники…

     «Школьные годы чудесные, с книгою, с дружбою, с песнею…». Школа для нас была всем: и источником знаний, и «букварём» этических взаимоотношений, и своего рода очагом культуры, где каждую субботу проводились тематические вечера. Например, тема: «300 лет воссоединения Украины с Россией». Мы готовим материал, рассказываем всё по теме - первая часть вечера. А вторая - танцы под радиолу и баян, которые всегда начинались «Школьным вальсом». Ах, как кружились девушки с юношами в парах в вихре танца! И учителя наши танцевали с нами вместе! А школьный радиоузел с разделом «Сквознячок», где «сквознячком продувало» лодырей и прочих нарушителей дисциплины! А наша знаменитая производственная бригада, единственная за Уралом, - детище Владимира Гавриловича Малыгина! В 1957 году мы получили медали «За освоение целинных и залежных земель». Это ли не счастье для нас, сирот?

А потом в моей жизни был НСХИ (сельхозинститут) и более 40 лет работы в родной, лучшей для нас, Константиновской школе. И работа с детьми - тоже счастье! Более сорока лет отработала учителем химии-биологии, награждена знаком «Отличник народного просвещения».

Жизнь прожита большая, сложная, но счастливая. Родные и дорогие мне люди – дочь, внук, внучка, правнук, правнучка – окружают меня теплом и заботой. Мне есть, кого любить, о ком переживать и заботиться. Коллеги и односельчане ценят мой труд и уважают меня.

Но иногда (и всё чаще) воспоминания возвращают меня в моё голодное и холодное детство. И тогда я затапливаю «грубку» (печь), варю или пеку картошечку, режу луковицу, ставлю солонку и кружку воды на стол (в детстве стаканов-то и не было), зажигаю лампаду у божницы - и пирую! Благодарю всех, кто когда-то помог мне выстоять. И особое спасибо - картошке! Спасибо! Я жива! Я счастлива! И пусть будут счастливы все!