Ни за что не променяю деревянный дом на каменную коробушку, пусть даже тёплую, пусть светлую, но дом из дерева – это уют и радость, это душа.

Как сейчас строят дома? Лишь бы легло, а там поправим, подмажем, подкрасим. 

А раньше? А раньше – с душой.

Начнём с мастера, а именно – с плотника. Почему знаю с чего начинать? Так я из семьи потомственных срубовых, сама дома не строю, но знаю об этом много, почти всё. А всё потому, что нет у отца моего, Гапонова Ивана Александровича, сына, – одни только девки. Одно хорошо – я могу не только понимать, как дома строили, а ещё и рассказать могу, ведь каждое строение, отец обсказавал, описывал, будто о человеке говорил. Много домов отец мой построил, много, кого научил. Теперь таких мастеров мало осталось, спешат все, дом с душой не каждому нужен. Плотники во все времена, начиная с древней Руси, ценились на вес золота, ведь жильё, подсобные помещения и даже церкви строились из дерева. Плотники работали целыми династиями. Отец передавал знания и опыт сыну, зятю, далее внуку. Мужикам значит, поскольку тяжёлое двенадцатиметровое бревно и мужик-то не каждый поднимет, а уж женщина и подавно.

Каждый плотник имел в подмогу знания поколений, хотя инструменты были у всех одинаковые: топоры разного размера и степени заточки, скобёлка, чтоб снимать кору с бревна, черта, чтоб брёвна ложились как положено и конечно же пила. Опыт, конечно, хорошо, но главное душа. Слава, а по теперешним временам репутация, опережали мастерового, ведь хороший плотник всегда строил, пестовал дом, как дитё. Добротные, крепкие дома росли и множились по краю и бригаду, построившую где-то хороший, тёплый дом приглашали задолго до начала строительства, ведь не каждый умеет выбрать дерево.

Теперь о дереве. Стоял себе хвойный лес у нас на краю Новосибирской области, рос, крепчал, наращивал годовые кольца, тянулся к небу, как вдруг его выбрали. Пришел плотник в тайгу, к просеке, обязательно по сугробам, по снежному насту, ведь лес на строительство надо готовить в феврале. Деревья спят крепким, сибирским сном, осенняя вода вышла из древесины, развеяло её морозами да ветрами, осталась одна смола, значит крепким будет бревно, сто лет простоит, не меньше. Дальше всё как у предков – просит плотник у выбранных деревьев прощения за то, что придется снять их с корня, затем прощения у лешего и, чтоб смягчить лесного духа, рассыпает в лесу семена сосны или кедра, заведомо заготовленные. Деревья выбраны, свалены и доставлены на место работы.

Вот и к срубу пришли. Брёвна лежат, ждут своей поры, поблёскивают каплями смолы на срезах. Плотник сначала собирает коробки, в основном две. Когда больше – зависит от длины бревна, на какую высоту можно закинуть смолистые, будущие стены. Брёвна шкурят скобёлкой, полукруглым инструментом с двумя ручками, заточенным с одной стороны. Свежая кора сходит легко, задерживаясь лишь на комлях, смола теперь по всему бревну выступила, покрывая тонким слоем бревно. Теперь не сгниёт и не посинеет. Первый венец, брёвна самые толстые – основа основ. Всё вымеряется в длину, в ширину, по диагонали. С хозяином оговаривается, какой угол будет у сруба, в «обло», с торчащими краями брёвен, или в «лапу», когда брёвна спрятаны и ровно уложены. Затем пришла работа черты, нехитрого, но очень важного инструмента чем-то напоминающего циркуль. Бревно кладут на бревно и отцарапывают чертой оба, ведь в природе они не идеально ровные, где-то дугой, где-то сучок, где-то болонь торчит. Снимают бревно и выбирают топорами всё лишнее, по полоску от черты, чтоб ни щелочки, чтоб ножовка в щель не проходила. Также выбирают угол, чтоб держались брёвна друг за дружку крепко. Кладут брёвна комель к макушке и так двенадцать венцов, дальше потолочные балки и всё, сруб готов, осталось только разметить по сторонам. 

Составляли дом уже на месте, брёвнышко к брёвнышку, а между ними мох, для пущей уверенности, что никакой холод не пройдёт, а там и крыша, в нашей местности чаще шатровая, или четырёхскатная. Вот дом и готов – принимай, хозяин! Хозяин не всегда честен был, иногда обижал плотников с расчётом, может от жадности, может ещё от чего. Только на это случай у строителей своя хитрость была, когда сруб на место ставили, в угол между венцами, закладывали пустую бутылку, открытым горлышком наружу, да так, чтоб не знавши, нельзя было найти. Если наниматель щедрый, то бутылку затыкали, а если пожадничал, то ветер, попадавший в бутылку, когда сруб подсохнет, издавал жуткие звуки, будто кто воет в углу дома. Вот и маялся жадный хозяин в своём доме – не найти бутылки.

Заключительная часть, душевная. Любовь к своей работе никто не отменял. С душой построенный дом согреет в мороз, остудит в жару, успокоит в худое время и развеселит в доброе. Разве сможет такое каменный мешок? Нет, говорю я вам, только деревянный дом, только свой, родной, из дерева, выросшего в родном краю.