Таковы и воспоминания пенсионерки Веры Гавриловой, которые она представила на проведённый городским музеем конкурс родословных в номинации «Родом из Старого Бердска». Назвала она свою работу просто и безыскусно: «Моя маленькая родина».

Работа Веры Алексеевны ценна тем, что содержит множество бытовых деталей, множество моментов, свидетельствующих об особенностях того времени. Вот первая такая деталь: «Родилась я в далёком 1943 году в Бердске. Мои родители вместе с бабушкой и моей старшей сестрой в 1937 году, после ареста деда, спешно выехали из Искитима в Бердск».

Такое пережили многие советские семьи. Арестовали главу семьи как врага народа. И его домочадцы, не успев поплакать об утраченном кормильце, спешно собираются и бегут, куда глаза глядят, чтобы самим не оказаться в «ежовых рукавицах» (по фамилии тогдашнего главы НКВД Николая Ежова). У кого деньги были, бежали через всю страну. А родителям Веры Алексеевны, как видно, денег хватило только на переезд за несколько километров. К счастью, и этого оказалось достаточно, чтобы о них забыли, чтобы их оставили в покое, дали возможность жить на воле.

Какой же она была, эта жизнь?

«В Бердске мы сначала ютились на квартире, а потом приобрели участок земли с маленьким домиком по улице Советской у Прасковьи Даниловны Хомутовой. Домик состоял из кухни и комнаты. Посередине стояла русская печь. Сеней не было, и после войны папа взял ссуду и достроил сени. На моей памяти остались очень холодные зимы. Бабушка на дверь вешала тряпку, утром она была вся во льду, ночью стены трещали от мороза. Помню, когда в школу шла, провода гудели, а замёрзшие воробушки падали на землю».

О том, что зимы несколько десятилетий назад были суровее нынешних, упоминают едва ли не все старожилы. И это, судя по всему, отнюдь не преувеличение. Во всяком случае, замёрзшие воробушки сегодня под ногами не валяются. Вероятно, образование искусственного моря способствовало некоторому смягчению климата в здешних местах.

«Напротив нашего дома были гороховские склады. Когда начался снос домов, стены этих складов отдали на разборку жителям, но это был ужасный труд: кирпичи намертво примыкали друг к другу».

Вот она, ещё одна многозначительная подробность: очень высокое качество кирпичной кладки. Во многих воспоминаниях встречаются упоминания о невозможности разобрать на отдельные кирпичи церковь или дом дореволюционной постройки из-за этого самого качества. А ещё Старый Бердск запомнился Вере Гавриловне «очень чистыми улицами»: «Хорошо помню горсад у клуба, бывшего храма: чистые дорожки, большая цветочная клумба... По вечерам в горсаду начинала работать танцплощадка, играл духовой оркестр».

Для детишек в Старом Бердске тоже было множество развлечений. «Всё лето мы находились на реке. Большой забавой было прыгать с высокой песчаной горы, прятаться среди леса. Учились плавать сами: брали наволочку, надували и, держась за неё руками, плыли. Вечером играли в разные игры с мячом, в «сыщиков-разбойников».

Наволочка в качестве учебного пособия по плаванию - такого, конечно, в наше время не встретишь. Да и игры с мячом или в «сыщики-разбойники» нынешним детям, проводящим всё свободное время у компьютеров, неведомы. Да уж, стремительно мчится время: несколько десятилетий - и уже факт истории, известный лишь по воспоминаниям.

«В те далёкие времена плохо было с хлебом. Бабушка рано утром выгоняла корову на пастбище и брала меня в очередь за хлебом в магазин «Дежурка», что был на улице Советской, у швейной артели. Был ещё магазин на улице Октябрьской, в подвале дома. Когда туда везли хлеб, а его везли в деревянном ящике, то хлебный запах разносился далеко, и мы, ребятишки, бежали за лошадью, чтобы занять очередь».

Училась, вспоминает бердчанка, она в начальной школе при педучилище, которая называлась базовой: «В классе стояло два ряда парт. На одном ряду сидели ученики первого или третьего класса, а на втором - второго или четвёртого. Занималась с нами одна учительница». «В актовом зале мы проводили пионерские «костры»: делали из веток костровище, вставляли туда лампочку под красную тряпку - и костёр готов!». «А ещё я хорошо помню керосиновую лампу и вечерами чёрный круг радио, по которому мы слушали радиопостановки, сказки».

... Вроде бы ничего особенного, но признайтесь: сердце щемит от этих воспоминаний. И особенно трогательна их концовка: «Пока мы, старые жители, живы, жив и наш милый Старый Бердск».