Русский народ живёт 75 лет с памятью о тех, кто ковал Победу на разных фронтах войны с фашистскими захватчиками.

  Вот поэтому я сегодня хочу поразмышлять о детях, которым пришлось проживать свои детские годы во время войны. О детях, которые родились в Сибири, которые не видели налётов фашистских бомбардировщиков, не слышали лязга танков врага, не горели живьём, как в сёлах Белоруссии и Украины, не умирали от голода, как в осаждённом Ленинграде, но…

  Эта тема очень серьезная и всегда должны быть актуальной. Если мы войну забудем, она вновь придёт к нам». Особенно об этом задумываются люди, которые были детьми в годы Великой Отечественной войны.

Тяжело себе представить, о чем вспоминают и о чем думают эти люди, которые сейчас в глубокой старости. Конечно, им очень грустно и непонятно, до слез обидно и тоскливо от того, какое детство им досталось. Они не могут найти ответы на вопросы «За что?» и «Почему?». И это действительно вопросы, на которые нет ответов.

  Поколение детей войны – это наши бабушки и дедушки, а у кого-то это даже прабабушки и прадедушки. Хотя детям войны не приходилось воевать самим, во время Великой Отечественной войны им пришлось трудно. Их лучшие, детские годы пришлись на времена горя и лишений.

   Дети войны – это люди, которым приходилось не доедать, не досыпать, ходить в обносках. Они мыслят совершенно другими категориями, у них другие ценности в жизни, другие приоритеты. Дети войны достойно воспитали своих детей, и некоторые воспитывают внуков. Они точно знают, что им рассказать и в чем состоит смысл жизни. Эти люди ценят жизнь. Эти люди никогда не забудут свое прошлое, свое детство. Сегодня нужно отдать дань уважения этим людям. Для того чтобы современные люди ценили мирное время, им нужно чаще общаться с детьми войны. И тогда на жизнь они будут смотреть по-иному..

  Великая отечественная война – это огромная душевная рана в человеческих сердцах. Она не обошла и мою семью.

    Мой отец - наш защитник, наш мужчина! Родился в селе Верх-Красноярка Северного района Новосибирской области в семье крестьян Кузьмы Петровича и Брониславы Антоновны Туровских. В этой семье было 11 девочек, которые умирали сразу после рождения. 24 января 1928 года родился сын Пётр, бабушка сказала, что вырастит его сама. (Бабушка с дедушкой в 1917 году приехали на сибирские богатые и свободные земли из Литвы) Лечила она внука домашними методами, но он не ходил до 4 лет. Если бабушка куда уходила, она его брала под мышки и носила всегда с собой. Потом родились сёстры Шура и Ульяна.

  Жила семья Кузьмы Петровича и Брониславы Антоновны Туровских в не выносимых условиях. Чтобы выжить, не умереть с голода мама моего отца продала свой дом за два ведра свеклы и растянула это кушанье на зиму. А сами жить остались в земляной избушки. (Я эту избушку помню)

  В 1935 году мой отец Туровский Пётр Кузьмич пошёл учиться в школу. Пять классов он окончил, и началась война. Папа стал добытчиком для своей семьи. В тринадцать лет он уже работал на любом участке трудового фронта, где не хватала рабочих рук. А начал рабочую биографию с десяти лет. Фляги с молоком (а это 40 килограмм) поднимал уже в 14 лет. За коровами ухаживал, за лошадьми. Зимой было очень трудно: всё делали вручную. А летом заедала нуда: комары, слепни, мухи, пауты. А коров и телят нужно пасти, поить и здоровыми пригонять на скотный двор. Весной он был помощником на сеялке, то есть прицепщиком. Хоть небольшие трудодни, но начислялись, чтобы не умереть с голоду.

Его семья жила очень бедно: нечего было есть, нечего было надеть на себя. Как он выжил?! Потом уже, когда пошёл в армию, он радовался, что будет наедаться хорошо.

Моя мама – Туровская Елизавета Ефремовна.

- И нам приходилось справляться самостоятельно. Что в огороде вырастим, то зимой и едим. Летом ещё и в колхозных полях нужно было работать, и на кордоне. Ели в основном картошку, из неё и лепешки пекли, хлеба же почти не было, всё зерно сдавали государству. Варили суп из молодой крапивы. Была морковка, огурцы, капуста. Осенью собирали и солили грибы. Жили мы как все. Весна нас ставила на ноги, так как появлялась первая травка, которую мы поедали в любом виде. А всё, что выращивали на полях, на фермах, всё уходило на фронт. Ещё мы шили кисеты для курева нашим солдатам. Мама моя умела катать валенки, которые тоже отправляли на войну. Она всегда говорила, что это нашему папе валенки. А мы, дети, думали, зачем папе столько пар валенок?!"

Вот ещё такая история, услышанная из уст мой мамы:

"1941 год. Это было в Алёшенке Северного района Новосибирской области. Пошли одни хозяева пасти коров и детей взяли с собой. Пока пасли, забыли про одного. Он проснулся, коров нет. Стал искать, заблудился. Тогда леса были густые. В эту ночь гроза была сильная, страшная (раньше грозы были очень сильные). Потом, через недели две, коровы нашли что-то, забузели. Прибежали пастухи, мальчик лежал на животе, уже мёртвый.

Однажды пошли с жителями Алёшинки в рям за клюквой, - говорит мама. - Я накинула жёлтый платок на голову, мне его сделала из портяночного материала мама. Платок был крепким, ветер не продувал. Я ещё была небольшая. Собирая клюкву, мне стало жарко, я сняла платок и оставила на мху. Когда стали выходить, я платок найти не могу. Люди меня не стали ждать, а я криком кричала на весь рям, мама ведь сшила носить, а я потеряла. На следующий день мы с мамой пошли в рям, благо идти было близко, всего километров пять. Только вошли в тайгу, я сразу увидела вдалеке свой жёлтый платок.

- Мне было девять лет, мама заставляла ходить на базар, чтобы что-то обменять на еду, что-то продать, выкраивая деньги на вещи двум братикам, сестрёнке, своей маме. Стояла холодная зима. В войну в Сибири было много волков, они подходили близко к деревне. От нашего села до базара в районном центре сорок пять километров. Я иду назад, уже вечереет, а у волков глаза горят, но не нападают, так и дошла вместе с ними до дома.

-Первый братец Афоня умер в три года: пока я сходила в хлев почистить у скотине, корову накормить, а он вышел из комнаты на крыльцо, ходил плохо ещё, споткнулся и упал с крыльца. Его стала бить эпилепсия, вскоре он умер. Долго не могла прийти в себя от видения смерти родного маленького братца".

Невозможно в своих самых буйных фантазиях представить себе новорожденных детей, которые появились на свет во времена войны. Отсутствие нормальных условий жизни, отсутствие возможности нормально питаться, отсутствие мира, постоянный страх за жизнь – это то, что сопровождало этих малюток несколько лет подряд.

"Сестра Шура родилась 14 октября 1942 года. Тогда голод стоял страшный. Отец летом ушёл на фронт, мать родила, а сама сразу стала всё делать дома, оставляя совсем малюсенькое дитя со мной. А мы с братом вторым станет возле люльки и смотрим на её животик, а там все кишки видны были. Она начинает сосать соску, а мы видим, как жидкость попадает в живот. Выжила же сестра моя в войну. Наверно потому, что в письмах отец писал жене: «Марфонька, детей сбереги до меня, а там всё будет хорошо.

-Однажды осенью поехала моя мама на базар в Каинск (ныне Куйбышев) на корове и быках, проехала шестьдесят километров, корова стала телиться возле села Среднеичинск. Остановились мы на два дня там. Телёнок высох, через день пришлось его заколоть, чтобы не пропал дорогой, и мы его ели потом".

Рядом с женщинами наравне трудились дети, дети войны, для которых в 12 лет уже закончилось детство. «Да разве об этом расскажешь?..», а говорить надо, чтобы понимали!

  В 1981 году я приехала в село Новотроицк Северного района молодым педагогом в школу. С первого дня меня принимали по-человечески, по-доброму, по-матерински. До моего дома от школы путь был длиною в километр, поэтому меня каждый день стала встречать недалеко от школы симпатичная и добрая женщина Буглеева Пелагея Ивановна. Она стала для меня центром притяжения: так и тянуло меня к ней. А её голос и сейчас стоит в ушах: «Петровна, иди домой, пироги готовы. Попьёшь чайку с пирогами и пойдёшь к себе домой». Так я и жила эти три года с бабой Полей (так её называли все). Эта дружба растянулось до конца её дней. Я её помню и люблю до сих пор.

  Она родилась, как и мой отец, 1 января 1928 году в селе на Урале в Свердловской области. Окончила 4 класса церковно-приходской школы. В 1934 году их семья переехала в Сибирь. Бабушка Пелагеи родом была из Белоруссии, а дед корнями из Польши под фамилией Бас. Мальчик-сирота работал наёмным рабочим, и хозяин усыновил его и дал свою фамилию Федотов. В годы войны ей было13-14 лет, она уже жила в Куйбышевском районе (ныне Северный) в селе Сургуты-Фёдоровка. В войну собирали детей от 15 лет и отправляли в Новосибирск на ФЗО. Председатель сельского совета Гришин и его родственник провели махинацию. У Гришина была дочь, ей исполнилось 15 лет, её нужно было отправить на учёбу в ФЗО. Он вызвал Пелагею Федотову, подделал документы, увеличив возраст девчурки на полтора года, и отправил с «чистой совестью» взамен своей. Здесь, В Новосибирске, их обучали, она была фрезеровщицей. Жили в комнатах специальных, если это можно было назвать общежитием. Есть нечего было, голод страшный, хотелось есть постоянно и хоть что-нибудь. Пелагея была невысокого роста с длинной чёрной косой и чудесным воркующим голосом. Она рассказывала дочери, что часто «приставал» к девочкам мастер. Они его боялись и избегали встреч с ним. А жить нужно было, работать заставляли. Многое мы уже не узнаем, но, как пишут в книгах, это было, было... На военном заводе города Новосибирска они готовили и выпускали подшипники для орудий, для танков, они делали боеприпасы для фронта. После двух лет изнурительного труда и голода, Пелагея сбежала домой.

В 1949 году дед Пелагеи, ветврач района, по-тихому сделал ей липовую регистрацию в село Новоелизарово, чтобы её не посадили и сразу отправил её работать в заготскот. Пелагея со своей сестрой и подростками села больше трёх месяцев гоняли скот в Куйбышев на мясо (другие дети Пелагеи сейчас вспоминают, что их мама рассказывала, что гоняли скот и до Новосибирска). Гонять приходилось пешком по полям и болотам, в страшных сибирских условиях больше ста километров до Куйбышева, а до Новосибирска более трёхсот километров. Целыми месяцами ходили дети со скотом до городов. Спали возле коров, чтобы было тепло, чтобы выжить. Ели по пути траву и что придётся.

Я задаюсь вопросом: «Как выжили, как выстояли, откуда брали силы?...»

  В мирное время у Пелагеи родились пять дочерей и сын. Трудно ей жилось, но любила она всех и её все. Ушла из жизни по случайности – клещ укусил - в 83 года.

    Кто же вспомнит руки моих родителей, руки всех матерей и отцов, если не дети и внуки… Они были всегда чёрные, огрубевшие, все в трещинах. Эти руки нас кормили, одевали, учили. Нужды в еде или в одежде я и мои братья не знали, хотя нас было пятеро. У нас на столе всегда был сахар, хлеб, любимые конфеты, пряники. Не хватало нам одного – общения, нам редко удавалось посидеть с родителями вместе.

  Можно привести не один пример мужества сверстников военных и послевоенных лет. Но я думаю, что и этого будет достаточно, чтобы показать, что и через много – много лет память о детях Великой Отечественной войны будет жить. Наши дети и внуки тоже будут помнить и подвиг солдат, и трудовой героизм тех, кто оставался в тылу, а также будут помнить о детях, которые несли на своих плечах непосильную ношу военных лет. Я хочу, чтобы люди никогда не забывали об этом, и ни одному ребёнку не пришлось бы больше пережить то, что пережили дети войны. Благодаря им - мы дышим, играем, учимся – живём! Благодаря им - над нами голубое и мирное небо!

 Великая дата – 75 лет со дня Победы! 75 лет мира на Земле! 75 лет жизни без страха и изнурительного труда. Я бы хотела, чтобы дети всей Земли жили всегда в мире и со своими родителями.

Прошла война, прошла страда,

Но боль взывает к людям:

Давайте, люди, никогда…

Об этом не забудем…

А.Твардовский

В способности помнить, любить, дорожить, ценить заключена огромная нравственная сила, которая помогает глубже понять себя, оценить своё достоинство, разобраться в окружающей жизни.