В повести моей семьи есть отдельная глава, которая вызывает особый трепет в душе. Посвящена она моему двоюродному дедушке – Ивану Петровичу Соловьёву, самоотверженному участнику отгремевшей Великой Отечественной войны.

Родился дед Иван в селе Мохнатый Лог Краснозерского района Алтайского края (ныне Новосибирская область) в 1923 году, в большой крестьянской семье. Его родители – Петр Никитич и Ефросиния Марковна, помимо Ивана воспитывали ещё шестерых детей. Пока не грянула война.

Ивану и его братьям не пришлось, как и многим их сверстникам, приписывать себе лишние годы, чтобы пойти на фронт, а у их родителей уже не было повода удерживать подросших сыновей дома.

После объявления мобилизации покинули отчий дом двое сыновей – Иван и Тимофей. Еще накануне войны старшего брата Петра уже призвали в армию, где он и встретил удары германских танковых клиньев. Боевой путь Петра был коротким. В январе 1942 г. он пропал без вести под Москвой, ему было девятнадцать. Девятнадцать… Сегодня столько лет первокурсникам, полным надежд и планов на светлое будущее.

Подробности о том, как в июне 1941 г. пошел защищать Родину и дедушка Иван, рассказывали родным старшие сестры – Мария и Анастасия. Оказывается, на фронт он отправился семнадцатилетним мальчишкой, а дело обстояло вот как. До Ивана, в 1923 г. у них в семье был ещё один брат – Иван 1923 года рождения, но он умер в младенчестве. Когда в 1924 году родился мальчик, новые документы оформлять не стали, по настоянию мамы Ефросиньи, и он тоже стал Иваном. В 1941 г. Ивана мобилизовали, и всё вскрылось, отец Петр Никитич, будучи очень скорым на расправу, гонял жену с дубиной по огороду и кричал: «Чёй это ты наделала! Ваньку на войну забирают, ему ещё рано воевать!» Родители переживали, а парнишка рвался на фронт.

Двумя годами позднее покинул родное гнездо и третий брат – Тимофей, который, будучи танкистом, тоже погиб девятнадцатилетним, в Белоруссии под Витебском близ деревни Поповка. Война не пощадила и Петра, он пропал без вести в январе 1942 г., парнишке было чуть за двадцать.

 

Из троих братьев увидеть победу советского народа над яростным беспощадным врагом довелось только Ивану, он дошел до Берлина и был демобилизован 1948 году.

Дедушка Иван, встречавшийся со смертью ежедневно, а то и по несколько раз на день, ощущавший на себе ее дыхание, свидетель того, как она протягивала свои костлявые руки к молодым, полным жизни бойцам и уводила их в тёмную мглу вечности, мало потом говорил о войне. Оно и понятно. Еще вчера, в передышке между боями, рядом с товарищами молчали и гадали, как там родные, стоит ли отчий дом или от него остались уже одни руины, гнали от себя дурные мысли и с яростью смотрели за горизонт, во вражеское полчище. А сегодня уже и нет многих из них рядом.

Делился Иван Петрович пережитым неохотно, по случаю, редкий раз коротко ответит на аккуратно заданный вопрос, да и переведёт тему. Вспомнить – значит прожить еще раз, погрузиться в самые тёмные закрома испытанного, разбередить едва схваченные временем раны.

Сын деда Ивана – Александр, как и всякий мальчишка того времени, цепко приставал к отцу с фотографиями фронтовой техники из книг и журналов, интересовался подвигами советских солдат и жадно внимал рассказам. Иногда кое-что проскальзывало, когда отыскивались красивые цветные вклейки боевых орденов и медалей, размещенные между страницами шеститомника «Великая Отечественная война». Тогда, по воспоминаниям дяди Александра, он узнал, где воевал его отец и о его подвигах, за которые он удостоился высоких наград.

Дед был в самом пекле важнейших крупных войсковых операций советской армии в годы минувшей войны: – обороны Москвы и Сталинграда, в сражение на Курской дуге, операции «Кутузов», наступлении в Белоруссии в районе Пинских болот – операции «Багратион», сражении с финнами в советском Заполярье (Карельский фронт), боях на Украине и на Сандомирском плацдарме в Польше (Сандомрско-Силезская операция), в Румынии, Венгрии (сражение у озера Балатон). Был он и в Норвегии, где участвовал в ликвидации оккупационных войск.

Где и когда боец Соловьёв принял боевое крещение, так и осталось для нас неизвестным. Ясно, что, будучи призванным в армию уже в первый день войны, в составе пехотных войск ему пришлось отступать по Украине и участвовать в битве за Москву, о которой говорит медаль «За оборону Москвы».

 О событиях на Украине он вспоминал, что при отступлении буквально оказывались между двух огней. Впереди стреляли немецкие солдаты, а сзади из кустов, с чердаков, из окон мазанок палили из дробовиков, обрезов и трехлинеек, припрятанных еще с гражданской войны, «местные патриоты». В части был даже приказ, не входить в дома на хуторах числом менее трех бойцов, который появился после многочисленных случаев, когда запыхавшийся на марше боец забегал в хату и просил воды напиться. «Зараз, сынку, молочка прыйнэсу», – и когда сострадательная хозяйка подавала крынку, а боец начинал пить, запрокинув голову, в затылок врезалось лезвие топора, по горлу чиркал нож либо в спину били вилы, направленные хозяйской рукой. Зато потом, когда уже произошел перелом в войне и началось освобождение страны, ситуация стала полностью противоположной. Вкусившие прелестей оккупационной жизни хуторяне и их жены радостно бежали с цветами навстречу наступающим войскам.

Что касается битвы под Москвой, то в редких рассказах упоминались лютые морозы, дополнительно разжигавшие у врага неукротимое стремление прорваться в город к теплым квартирам. А ещё – большие потери с обеих сторон. Иван Соловьёв был великолепный стрелок, как из длинно - так и короткоствольного оружия. В составе стрелкового подразделения Иван Петрович принял участие и в боях под Ельней.

Дедушкин сын как-то поведал одну историю о том, как они всей семьёй пошли на первую экранизацию повести Н. Гоголя «Вий». «И надо же было такому случиться, - вспоминает дядя Саша, - что это был вечерний сеанс, а фильм оказался первым советским фильмом ужасов». С такого рода кинематографической продукцией, он, школьник далеко не старших классов, еще не был знаком. В общем, бряцающие костями скелеты с висящими кусками плоти и всякие чудовища вызвали в неокрепшем сознании панический страх. Дед Иван же, посмеявшись над лязгом зубов сына, по дороге домой сказал, что много более жуткие картины ему довелось видеть в наступлении.

Тогда они много раз шли в атаку под сосредоточенным огнем противника по болотистой залесённой местности. Тяжелые танки «КВ» часто вязли в мягкой, насыщенной влагой земле. Моторы ревели, выбрасывая сизые клубы, гусеницы впустую крутились, зарывая в липкую грязь стальные корпуса. Некоторые из многотонных махин все же находили участки с грунтом, способным выдержать их вес, и с трудом, валя деревья, прорывались вперед. Все такие участки были быстро «пристреляны» пулеметным и артиллерийским огнем врага. И сами танки, и следующая за ними пехота, зачастую вынужденно обгонявшая медленно ползущую технику, моторы которой на пределе своих сил медленно двигали её по этой местности, оказывались в зоне «эффективного поражения» плотного артиллерийского и пулеметного огня. Раз за разом атаки захлебывались, и поредевшие войска откатывались назад. Наступление шло уже не первую неделю, да и раньше здесь уже шли бои. И каждая новая атака проходила по «полям», на которых плотно лежали искромсанные гусеницами и снарядами тела павших бойцов, и стояла подбитая техника.

Фронтовик вспоминал: «Мы шли по рукам и головам, спотыкаясь о каски и винтовки. Каждая вражеская пуля с чмоканьем впивалась в эту массу, каждый снаряд или падающая сверху мина, поднимали в воздух и расплескивали по сторонам ошмётки кожи и мяса бывших людей. Танкистам уже некогда и негде было выбирать дорогу, и они продвигали свои «КВ» прямо по телам, порой там, где они лежали гуще, ибо там была надежда пройти по более плотному участку.

Падая вниз, чтобы укрыться от мины, живые утыкались лицом в исковерканную, изорванную, размягчающуюся массу тел.

Воздуха на поле боя не хватало не только из-за пороховой гари и болотных испарений, но из-за запаха крови и тлена. Потери были очень тяжелые. Когда войсковую часть отвели в тыл на переформирование, от батальона осталось не более десятка человек».

После окончания сражения, в тылу произошло переформирование войск, и Иван Петрович, после переподготовки, был направлен в артиллерийские части резерва Ставки Верховного главнокомандования. Собственно этим обстоятельством и объясняется его участие в целом ряде ключевых сражений на различных фронтах, на которые в сложные моменты и перебрасывала свои резервы ставка. Первое время он служил в артиллерийской разведке. Ходил в тыл, брал языка, выявлял огневые точки и корректировал огонь своей артиллерии. В дальнейшем артиллерист встретил «Тигры» и «Пантеры» на Курской дуге.

После переформирования части дед воевал в составе Армейского Краснознаменного гвардейского минометного полка РГК (резерва главного командования), оснащенного новым реактивным оружием - гвардейскими минометами, хорошо известными на фронте «Катюшами». Здесь старший сержант Соловьев командовал отделением разведчасти полка, в задачи которого, помимо собственно разведывательных действий, включающих походы за линию фронта, захват языка и прочих действий, хорошо знакомых по военной публицистике и сюжетам художественных фильмов, была оперативная корректировка огня батареи.

Таким образом, его группе приходилось проходить по самой кромке передовой линии и даже впереди её - максимально близко к противнику.

 На Карельском фронте Иван Петрович столкнулся с финскими частями, совместно с войсками вермахта наступавшими с севера в ленинградском направлении. Иван Петрович в воспоминаниях, отмечал практиковавшуюся финнами тактику ведения боевых действий небольшими подвижными группами, включавшую в себя практику засад, внезапных нападений, диверсий, фактически полупартизанского плана, сопровождавшуюся крайней жестокостью, обрекавшей захваченных бойцов и медперсонал на самую мучительную смерть. Жесткостью, которая шокировала даже и немецких солдат. Вспомнил прадед, как прервалась связь между войсковыми подразделениями. От посланных на её восстановление связистов не было никаких известий. Тогда для выяснения обстановки и восстановление поврежденной линии направили его с группой разведчиков. Они двигались скрытым фронтом (в форме полумесяца, обращенного рогами вперед) в стороне от провода, с обеих его сторон, Пока один человек шел вдоль линии, периодически проверяя его натяжение, другие вели круговое наблюдение. В какой-то момент сила сопротивления натяжения тонкого кабеля слегка изменилась, да и некоторые особенности окружающей обстановки вызвали подозрение. Иван Петрович говорил, что всем телом почувствовал присутствие чужих, да каким-то боковым зрением увидел еле заметное неправильное, не по ветру, движение веточки. Подсоединившись к кабелю, он вызвал усиленный взвод бойцов с пулеметами, передал координаты сомнительного участка на батарею и с места управлял её огнем. С первыми залпами с деревьев, выражаясь его словами, «словно яблоки» посыпались вражеские стрелки. После короткого боя (без потерь с нашей стороны), выяснилось, что была уничтожена крупная разведывательно-диверсионная группа, перерезавшая провод и привязавшая его концы к кустам, чтобы он «пружинил» словно был натянут. Чтобы связисты, потенциальные «языки», сами бы пришли в руки врага, ожидавшего в засаде появления бойцов, высланных навстречу друг другу для устранения помех.

Из воспоминаний, записанных его супругой Екатериной Ивановной, я знаю, что дед с 9 по 15 октября 1941 уничтожил 9 солдат и офицеров.

С 14 по 17.11.1943 под сильным артминометным огнем противника раньше назначенного времени оборудовал наблюдательный пункт; организовал наблюдение за противником сам лично обнаружил 2 станковых и 1 ручной пулеметы и скопление вражеской пехоты. Вызванным огнем наших батарей цели были уничтожены. При контратаке противника огнем из личного оружия уничтожил 2 немца.

17 июля 1944 года в боях под ст. Ломаево он был назначен командиром взвода. Огнем батареи отразил атаку противника, уничтожил два станковых пулемёта, 65 солдат и офицеров противника. В тяжелых боях Соловьев был ранен, но остался в строю и продолжал сражаться. В ходе дальнейшей операции с его участием было уничтожено 7 огневых точек противника (огонь 2-х ручных пулеметов и 45-мл орудия). Во время наступления, им было ещё обнаружено и 3 минометных батареи противника, из которых одна была уничтожена, а две подавлены. Находясь в группе разведки и продолжая бой, Иван Петрович обнаружил минометную роту, которая мешала продвижению нашей пехоты, но, благодаря своевременному докладу командованию, огонь батареи был подавлен, и пехота продвинулась дальше. За боевые подвиги он награжден Орденом Отечественной войны II степени.

При форсировании реки Свирь 21 июня 1944 года Иван Петрович обнаружил две пулеметных точки противника, которые были уничтожены огнем батареи при его корректировке, этим дал возможность подведомственной пехоте продвинуться через реку Свирь и форсировать её.

В районе горы Пограничная 20 мая 1944 он заметил вражескую разведку, которая пыталась проникнуть вглубь нашей обороны. Иван Петрович вызвал огонь батареи и при умелой корректировке огня батареи уничтожил два взвода вражеской разведки, один ручной и один станковый пулеметы противника.

Закончил свой боевой путь старшина Соловьев в западной Венгрии на берегах озера Балатон, во время знаменитого сражения (6 - 15 марта 1945 г) - последней оборонительной операции советской армии против мощного наступления немецких венгерских войск. Здесь ему довелось десантироваться с самолета на парашюте. На вопрос о том, страшно ли было прыгать, он ответил, что думать особенно было некогда. Два здоровенных старшины, стоявшие у бортовой двери самолета, быстро гасили все колебания могучими толчками в спину, а то и ниже её. «Да и вообще, страшно было всегда, но до тех пор, пока не начиналось дело. Людей, которым бы неведомо было чувство страха на фронте не встречал» - признавался наш дед.

Из воспоминаний «... Однажды десант попал под сильный встречный пулеметный огонь, и жутко было видеть, как гасли купола, или на землю опускались уже «пустые» парашюты».

На берегах этого крупнейшего в центральной Европе озера Иван Петрович был серьезно ранен, после чего находился на лечении до самого конца войны.

По выходе из госпиталя его ждал «приятный» сюрприз: кто-то позаимствовал его сумку с документами, орденскими книжками и фотографиями, оставив лишь артиллерийский планшет. Этот планшет долго хранился в семье среди книг.

После войны до демобилизации Иван Петрович, как он сам выражался, находился в «оккупации» в городе Беден (Нижняя Австрия), где служил в штабе маршала И.С.Конева. От того времени осталось несколько фотографий, среди которых одна наградная у развернутого знамени части с войсковой печатью на обратной стороне.

За годы войны дедушка был отмечен медалями «За оборону Москвы», «За оборону Советского Заполярья», «За отвагу», «За боевые заслуги», Орденом «Отечественной войны второй степени», орденом «Красной звезды».

Это не все его награды. В годы войны награды долго искали своих героев. Собственно, такая история случилась и с Иваном Петровичем. Уже после того как он ушёл из жизни, в юбилейный год по указанию президента, были начаты архивные изыскания о героях и участниках войны (которые, кстати, ведутся и до сих пор). В 2010 г. из военкомата сообщили, о том, что были выявлены утерянные документы, согласно которым старшина Соловьев Иван Петрович был награжден и орденом «Отечественной войны первой степени».

После демобилизации старшина Иван Петрович Соловьев вернулся на Родину. К этому времени его отец, Петр Никитич, умер от тяжелой болезни, и мама одна поднимала трёх несовершеннолетних детей (самому младшему, Анатолию, родившемуся в 1941 году, было всего семь лет, а моей бабушке Тоне – 10 лет).

Баба Тоня вспоминала, что брат привёз ей в подарок с войны шерстяную кофточку, в ней бабушка и пошла в школу. Больше у неё из одежды ничего не было. Кофта была и платьем и всем остальным. Забота о семье стала делом Ивана, баба Тоня с теплотой вспоминала заботливого брата, который изо всех сил старался зарабатывать деньги, чтобы обеспечить семью обувью и одеждой. Кто знает, как сложилась бы судьба семьи дедушки, если бы груз забот о младших лежал бы только на маме и её сёстрах? Хорошо, когда есть опора. Ефросинии Марковне повезло больше, чем подавляющему большинству матерей нашей страны – сын вернулся с войны живым. Пусть и один из троих. Скорбь о погибших Петре и Тимофее глухими ударами ухала в искромсанном войной материнском сердце до самого конца её жизни.

Суровые военные годы повлияли на дальнейший выбор профессии дедушкой Иваном. Он поступил с Томский юридический институт и более тридцати лет стоял на страже справедливости в мирное время, работая в органах прокуратуры.