Непременным спутником земледелия являлось животноводство. Крестьяне содержали лошадей, коров, овец, свиней. Особенно необходимой в крестьянском хозяйстве была лошадь: богатые хозяева использовали на пашне наемных работников со своими лошадьми, на лошадях отправлялись на охоту и рыбную ловлю или в гости к родственникам и знакомым, на ней перевозили в порядке выполнения повинности казенные грузы.

«У богатых людей были экипажи рабочие и выездные, зимние и летние.

И те, и другие были сытые, красивые. Каждое хозяйство старалось как можно лучше показаться на людях. В праздники тройки лошадей запрягались, под дугой колокольчиков, а в экипажах были празднично одетые женщины и мужчины ехали в церковь, а потом катание. В вечернее время отдыхала молодежь, парни приглашали девушек кататься».

     Тырышкинские купцы торговали разными товарами с проезжающим и проходящим населением по Московскому тракту. В селе занимались кустарничеством, была маслобойня, производили обожженный кирпич для кладки печей и подтопков, на мельницах, располагавшихся за деревней размалывали муку. С западной стороны, на правом берегу реки Оёш, водяная мельница Артамонова. С восточной, на левом берегу реки, механическая мельница Орлова. Работала она при помощи лошадей, которые ходили по кругу вращая приспособление создающее рабочее положение мельничным жерновам. Позже мельница стала паровой.

 Колодцев в селе было мало. Воду брали из реки. У того, кто побогаче воду возили мужчины на лошадях в кадках. В семьях бедняков - женщины носили в ведрах на коромысле. А у богатых людей воду возили батраки.

      Во все времена уровень жизни сельчан был разный, но он всегда отражался на внешнем виде домохозяйств. Из рассказа Полещук А.П., бывшей жительницы Новотырышкино, мы можем представить облик первых двух улиц, очень длинных, как две деревни, тянувшихся вдоль реки.

«По левой стороне улица выглядела богато. Дома большие, высокие, некоторые двухэтажные, сложенные из крупных бревен, крыши крыты крашеной жестью. Окна большие с двухстворчатыми ставнями, покрашенными в белый цвет. Дома искусно украшены резьбой. При каждом доме имелись хозяйственные постройки: амбары для хранения зерна, корма для скота, сараи для животных и хранения сбруи, погреба, многие дома были с подвалами. Все в этих домах снаружи и внутри покрашено. В комнатах - горницах красивая мебель. Усадьбы обнесены заборами-заплоты. Ворота высокие, с крышами. Внутрь двора не заглянешь.

В таких домах жили купцы, чиновники, богатые крестьяне. Были дома и поскромнее, тоже высокие, большие, но жилых комнат только две, крыши покрыты тесом. В них жили неграмотные крестьяне. Все занимались сельским хозяйством и были довольны своей жизнью.

   По правую сторону располагались тоже большие высокие дома "пятистенники", внутри по 2 комнаты. Комнаты большие, что поле, есть пристройки - сени, кладовая тоже большие, из толстого дерева, проруби окно и живи. Эти дома покрыты тесом. Двухэтажных домов было уже меньше.

Жилища бедняков стояли отдельными улочками и переулками «на задах» или на отшибе за основными двумя улицами. У некоторых крестьян домики маленькие, двухкомнатные, с тесовыми крышами. Окна небольшие с одностворчатыми ставнями, наличники на окнах крашены, но не у всех. Есть кладовые и сени.

  Жили в Тырышкино и совсем бедные люди, но их меньшинство. У них - однокомнатные избушки. Жилье покрыто дерновыми пластами. Сени плетеные, обмазанные глиной.

Были и бездомные батраки, которые работали у богатых крестьян, а жили в постройках на усадьбе хозяина».

                                         История страны через историю села 

   Мирное развитие села оборвется вместе с событиями, потрясшими страну. 1914 год – начало первой мировой войны. На фронт уходили мужчины и совсем молодые ребята. На остальных жителей вводились дополнительные налоги для ведения войны. Деревня притихнет. Появятся вдовы, сироты. Позднее вернутся мужики, побывавшие в плену, пленные немцы и австрийцы. Гусев Василий Ермилович будучи уже стариком, а в плену был молодым парнем – рассказывал: "Кормили немцы очень плохо-жидкой похлебкой из брюквы. Работали от темна до темна, били, подгоняя и в строю и на работе".- выставлял вперед кулаки, прижав один к другому, тряс ими перед нашими глазами, объясняя: "Вот такие были мои тазобедренные суставы, а ноги - веретенца!" Дома без него умерла мать. Отец жил один, хозяйство обнищало. Но Васюха приехал, вернее, добравшись до дому, засучил рукава и поднял свое хозяйство. Про него рассказывали: " Работая весь светлый день, лошадям отдых не давал. У лошади перед мордой висит мешок с овсом, у Васюхи в кармане кусок мяса вареного и хлеб. Лошадь заманит, а сам без передышки. Такой работяга во время коллективизации, конечно, в колхоз не пошел, в город убежал»

    Революционные события 1917 года коренным образом изменили крестьянскую жизнь. Относительно спокойная жизнь и устоявшийся крестьянский уклад были нарушены. Купеческие лавки исчезли, остался один магазин. Батраков нанимать запрещалось. Большие богачи исчезли, и беднота осталась ни с чем. У церкви в дни службы нищих умножилось.

   Общество каждого селения было расколото на несколько противоборствующих сторон, отстаивающих свою правоту, в том числе и с оружием в руках. В противостоянии победила власть Советов. В Новотырышкино также установилась Советская власть. Вместо управления волостью - сельсовет, во главе председатель. Актив сельсовета из бедноты, как следствие гражданская война - борьба своих против своих. Сын против отца, родные братья стали по своим убеждениям врагами. Новотырышкинское население прошло испытание и военным коммунизмом, и продразверсткой, и колчаковщиной. «Рассказывали мне старые люди, когда я уже была взрослая: колчаковцы захваченных красных раздевали до нага, привязывали к деревьям и гнус съедал человека - страшная смерть. В селе березовые леса, а севернее тайга и гнус - это насекомые, их тучи. Начинался рассказ: " А вот когда пришел Колчак!.." - и по интонации рассказчика понятно - пришло страшное и жестокое. И опять беда, только теперь село не притихло, а завопило. Опять смерти, вдовы, сироты».

                                   Коллективизация

С 1927 года началась агитация в коллективные хозяйства. Организовывали бедноту, а имущих стали загонять насильно, так как они отказывались вступать в колхозы. Требовали. Угрожали, объявляли кулаками, отнимали скот, сельскохозяйственный инвентарь, а семьи отправляли в ссылку, в тайгу. Кроме приезжих организаторов в селе создали местный актив из бедноты. В основном это были бездельники –лентяи, но большие активисты. Зажиточные, кто успевал, бросали свои дома и ночами семьями уезжали в Новосибирск. Город строился и рабочие руки были нужны. В селе создадут 2 колхоза: «Заветы Ильича» и «Имени 1905 года» в брошенных и отнятых домах открывали медпункт, сельский совет, правление колхоза. Остальные дома разбирали, из них строили курятники, телятники, дворы под скот. Село разрушалось, и улицы быстро приобретали неприглядный вид.

Остались в селе немногие зажиточные. Сдали имущество и скот в колхоз и стали работать. Каждый по-своему обсуждал и строил планы на жизнь. А жизнь приносила много страданий. Особенно больно было смотреть, как бывший безлошадник теперь хлестал их Воронка бичом, а Воронок уже не тот скакун, а еле ноги перебрасывает. Овсом коней уже не кормили – его не было. Бывшие хозяева коня втихомолку ругаются и скрипят зубами. Некоторые иногда, подходили к своим коням, гладили, трепали по шее и ласкали, угощая куском хлеба, который взяли себе в котомку на обед.

Время залечивало старые раны, село будет восстанавливаться. В колхозе вырастят общественный скот. Исчезнут Воронки, которые бередили нервы бывшим хозяевам. Жизнь налаживалась.

Но страшным окажется 1937 год. Вновь появятся неполные семьи. Зима, морозы, выглядываем в окно, в продутую дыханием дырочку, а по дороге людей ежедневно на подводах под контролем милиции увозят. Увозили их «на Галку», так называли люди отдаленные пустые участки в тайге, туда залетает только галка.

Защититься от такого произвола было невозможно. Четырехтомное издание «Книга памяти жертв политических репрессий по Новосибирской области» послужило источником информации о именах семи репрессированных односельчан: Боштаков Прокопий Степанович - фельдшер, Кайгородцев Михаил Спиридонович, Манаков Павел Дмитриевич, Сидоренко Василий Алексеевич, Кожухов Максим Никитич, Чиркова Татьяна Ивановна, Пущин Федор Степанович.

К семьям, у которых отец оказался «врагом народа», отношение односельчан не менялось. Люди настрадались и натерпелись за пережитые годы. Село тогда выглядело, как после бомбежки.

У моего деда Кайгородцева Павла Петровича было 4 сына, все неграмотные, все трудились в хозяйстве. В войнах не участвовали по малолетству. В других кровавых событиях не участвовали по разумному руководству семьей Павла Петровича. Старшего сына Петра - моего отеца, женили, и отделили, построив ему дом. Позже второму и третьему построили дома, женили и отделили. Младший сын остался в отцовском доме и стал его хозяином. Во время советской власти в стране разруха, с крестьян требуют налоги, насильно выгребают из закромов хлеб, требуют в распоряжение государства конно-гужевой транспорт. Павел Петрович властям не сопротивлялся и детям не велел. Сопротивлявшихся как я рассказывала выше арестовывали, раскулачивали, ссылали. Кайгородцевых-Колючих не трогали. Но жить в этих тревогах стало очень трудно. Мама рассказывала: «Уговаривала вашего отца Кайгородцева Петра Павловича войти в колхоз. Вечером уговорю, согласен, а утром встает с полатей, и день и два не ест, не пьет. А потом встанет и пошатываясь, уходит к соседям, таким же страдальцам. А иногда, эти страдальцы приходили к нам, вечерами садились у порога на голбчике, курили разговаривали, а больше молчали… Никто не хотел собирать имущество и отдавать его Груне или Авдотье – это активисты, которые больше всех на собраниях кричали и подписывали документы на раскулачивание и ссылку односельчан. Эти должности - до старости».

Терпение лопнуло при наступлении повальной насильственной коллективизации. Кайгородцевы - Колючие решили уехать из села. Три сына и отец уехали в Новосибирск. Остался только младший сын. А какая прекрасная была семья. Жили дружно. Большую работу выполняли вместе, помогая друг другу. В Новосибирске братья наспех построили себе дощатые, насыпные жилища. Так и жили до войны.