Война шла уже третий день. Село Степно-Гутово, затерявшееся в степных просторах, провожало на фронт своих кормильцев- отцов, сыновей, мужей, братьев. Ехали степногутовские солдаты на железнодорожную станцию Тогучин. В те первые дни нагрянувшей беды было безмолвно на колхозных полях - только над дорогами нет-нет, да и вздымалась пыль вслед уходящей очередной машине или брички, увозивших от родных полей пахарей, сеятелей, рукам которых предстояло теперь держать оружие, чтобы защищать мирный труд на своей земле.

 Но недолгим было затишье на хлебных нивах. На луга и поля вышли жёны, дети, отцы и матери тех, кто ушёл в огонь сражений. Степногутовцы, проводив на фронт первых добровольцев, начали отсчитывать дни и годы военной трудовой страды. К концу 1941 года из села ушли почти все трактористы, комбайнёры, шофёры, бригадиры. Отправил колхоз на фронт и лучших лошадей, автомашины и другую технику.

Анна Серафимовна Петреева семнадцатилетней девчушкой встретила эту страшную войну. Проводив на фронт отца, она встала на его место.

- Сколько себя помню, работала на всех работах - пахала, боронила, - вспоминает Анна Серафимовна- Урожай в первом военном году выдался неплохой: 12-15 центнеров с гектара.

Колхоз готовился к жатве, как к бою, к бою за хлеб, посеянный теми, кто ушёл в огонь войны. Все степногутовцы - и старые и малые- трудились от зари до зари, порой недосыпая, недоедая.

 Для уборки урожая на полях распределили рабочий скот - коров и быков, нелегко приучались бурёнки к новой своей роли. На помощь пришла МТС- нашему колхозу выделили 2 комбайна «Сталинец» и «Комунар», трактор «ЧТЗ», на нём работал Егор Яковлевич Пересыпкин и дизель тихоходный. Но легко ли, трудно ли, а зерно с полей убрали. Оставшиеся в поле колоски все до единого убрали школьники. Колхозники получили по 500 - 600 граммов за трудодень. Справились с первым испытанием степногутовцы.

В селе Степно-Гутово к началу осеннего сева 1941 года оставалось:

- 4 трактора

-4 комбайна

-150 лошадей

-30 быков

50 % площадей засевалось на тракторах

35 % - на рабочем скоте

15 % - на личных коровах колхозников

Анна Серафимовна показывает пожелтевшую уже от времени карточку военных лет, с неё смотрит молодая девушка с атласной лентой в волосах. И вмиг ожило давнее и нахлынуло, и поплыло перед глазами, – Работаешь, бывало, в поле, а думки-то там на фронте. У одной там сын, у другой братья, а у меня отец. Как он там? Живой ли? Раненый ли? Вспомнишь про него - сердце так и зайдётся. И всё чаще поглядываешь на дорогу: не идёт ли почтальон? Сколько уж их похоронок-то чёрной гостьей постучали в степногутовские избы. Из одного нашего села 192 мужика ушли воевать, а вернулись-то 108.

Потом сказала просто, - похоронка на отца пришла в марте 1942 года, - и замолчала. Я тоже молчу, не тороплюсь с вопросом. Анна Серафимовна заговорила первая. – Вот ты, милая, спрашиваешь, помню ли я войну? Вот она память-то моя вечная… Всю войну проработала я в колхозе, не зная отдыха и покоя. Ещё только, бывало зорька покажется, а мы уже подростки 12- 17 лет на току, хлеб веем, грузим в мешки. Степно-Гутово-то наше по много подвод снаряжало с хлебом военного урожая. Над обозами развевались красные лозунги «Хлеб для фронта», «Колхозный хлеб - на окончательный разгром врага»

До курундусского элеватора- то и всего тридцать с небольшим километров, а добирались до него двое суток. Возили то на быках. Едем, бывало, быки остановятся и не с места. Сидим, ждем, когда отдохнет скотина. Попоим, покормим чуток - и дальше. А сами пешком. Разве сядешь на повозку, ежели коровы – то едва ногами переступают от усталости. Приедем на Курундус, мешки с повозки по трапу на себе таскаем. Уставали больно. Бывало, что и плакали. Но выстояли, пережили.

И шёл степногутовский хлеб на ссыпные пункты, а там его грузили в вагоны и на фронт. За все четыре года войны село сдало тысячи пудов хлеба и мяса. Тысячи центнеров молока, тысячи и тысячи тонн картофеля и овощей. А кроме того:

- каждая семья, имевшая корову, сдавала молока 200 литров в год

 - каждая семья, имевшая овцу, сдавала шерсть по 1 килограмму с овцы.

-каждая семья, имевшая курей, сдавала 100 яиц в год.

Самим было холодно и голодно, а собирали бойцам посылки- полушубки, валенки, тёплые носки и варежки которые вязали в долгие бессонные ночи неутомимые женские руки.

-Да и что сказать, - продолжает Анна Серафимовна, - не знаю с горя ли, с тоски ли, а часто песни пели, молодые были. Пели - и усталость отходила.

Я прошу, чтобы Анна Серафимовна спела одну из песен военной поры. Она запела сильным ещё и красивым голосом:

- Ой, боже, мой боже, проклятое дело

Зачем объявили войну.

Девчонку красотку со мной разлучили

Угнали меня на войну….

- Что больше всего запомнилось, спрашиваете? Всё, всё как есть помню. И как война началась, и как мы воевали на своих полях. Ну, а сильнее всего мне запомнился День Победы. Шла посевная. День был очень жаркий. Мы с Катей Герасёвой и Мещеряковым Емельяном Андреевичем боронили в два следа на быках. Смотрим, из Степно-Гутово через поле к нам бежит моя подруга Зинаида Лукина. Раскраснелась.

- Что там, Зинка, за переполох?- спрашиваем её. А она отдышаться не может. И смеётся, и плачет, и только выкрикивает: «Конец!». Мы сразу поняли, что пришла Победа. Народ сбежался со всего поля. Все обнимаются и целуются. Многие женщины встречали День Победы не с песнями, а со слезами, ведь у многих были похоронки.

Да такое не забывается! Как и всё то, что пережито на дорогах войны, так и тут в тылу, в сибирской глубинке. Уже не годы, десятилетия минули с той суровой поры. А сердце всё помнит и хранит в себе поимённо всех, кто сражался за Победу.

  В самом центре села Степно-Гутово возвышается обелиск из светлого камня в честь героев – земляков, павших и живых.

Никто не забыт и ничто не забыто!