Дети войны. Баба Тася из Барабинского района

Барабинский район – это, прежде всего, люди, которые своим трудом создали то, что мы сегодня имеем. Мы поведем речь о тех, кто является ровесником району, или чуть старше. К сожалению, многих из них уже нет с нами. Это о них сегодня говорят: «Дети войны». Дети, рожденные в 30-е годы прошлого века. Им рано пришлось встать взрослыми, поскольку почти все взрослые мужчины ушли на фронта Великой Отечественной.

В Барабинске и Барабинском районе на фронт ушли 11 тысяч человек. В первые дни войны были призваны на фронт сразу 40 наших односельчан, 22 человека из этих первых фронтовиков сложили свои головы на полях сражений в первые месяцы войны.

В годы войны на долю тыловых районов выпала основная тяжесть снабжения продовольствием фронта и индустриальных центров, а промышленность – сырьем. И это тогда, когда деревня лишилась трудоспособных мужчин, ушедших в армию, а также значительной и лучшей части тракторного и автомобильного парка, лошадей. Основную часть сельхозработ в стране выполняли женщины, составлявшие 75% трудоспособных членов колхозов.

Несмотря на это, Новосибирская область дала государству 97 млн пудов хлеба, 10 млн пудов мяса, значительное количество рыбы и других сельхозпродуктов. Барабинский район за годы войны поставил государству 6332 тонн хлеба, 16847 тонн мяса, 8048 тонн молока, 850 тонн сливочного масла, 3527 тонн рыбы, 3021 тонну картофеля, почти 91 тонну овечьей шерсти, более 40 тысяч кож и овчин. Собрано около 10 тысяч полушубков и валенок. Более 8 млн рублей из личных сбережений.

Фронт требовал продовольствия, а промышленность – сырья. Как не раз бывало прежде, руководство усилило экономический и политический нажим на деревню. О чем можно говорить, если с 12 лет ребенок должен был заработать не менее 50 трудодней?! 13 апреля 1942 года СНК СССР и ЦИК ВКП(б) приняли постановление «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней». Согласно постановлению каждый колхозник должен был ежегодно вырабатывать не менее 100–150 трудодней в зависимости от района, вместо 60–80 по условиям 1939 года. Колхозники, не вырабатывающие минимум, исключались из сельхозартелей, лишались приусадебного участка и могли быть приговорены к исправительным работам в том же колхозе. Это суровая правда войны.

Наш народ выстоял. Но какой ценой досталась победа?! Мы не знаем точной цифры, которая бы сказало, сколько наших земляков работало в тылу, приближая Победу, сколько детей было среди них. Назовем лишь некоторые имена: Афанасьев Александр Венедиктович, Афанасьева Таисья Андреевна, Первухина Нина Андреевна, Берилло Софья Макаровна, Николаев Михаил Григорьевич, Брюкова НинаСавельевна, Тюрина Вера Савельевна и многие, многие другие.

Таисья Андреевна Афанасьева ( Первухина). Все звали ее просто баба Тася. Она родилась в 1930 году в деревне Средне-Ярково. В семье Первухиных было четверо детей: старшие брат и сестра, сама Тася и сестренка помладше. Жили небогато, но дружно. Отец Андрей все прихварывал, домом управляла мать. Без дела никто не сидел: огород прополоть, на коромысле натаскать в дом воды, скотину в поле выгнать, потом встретить – мало ли работы у деревенских ребят?

И поиграть тоже хочется: куклу тряпичную сшить новую, слепить из глины посуду для нее, в лес за грибами, ягодами сбегать с сестренками и подружками. А осенью в школу. Уже два класса позади. Тася гордилась, что уже умеет писать и читать. Только все планы нарушила война.

«Какой рев в эти дни стоял в деревне, – вдыхает баба Тася. – Из каждого дома кого-нибудь забирали на войну». Не обошла стороной война и семью Первухиных. На фронт уходил старший брат Николай, ему как раз исполнилось 20 лет. Отец оставался дома – из-за болезни. В день проводов все собрались у конторы, играла гармошка, а многие плакали, и от этого становилось жутко.  Потом мужики, парни уселись на подводы, на лошадях их повезли в город. Ребятишки долго бежали за подводами, потом отстали. Подвод уже не было видно, только пыль стояла на дороге.

Деревня враз опустела. А тут сенокос, потом уборка. Все это легло на плечи баб да подростков. Мать с отцом до поздней ночи в поле да на ферме, а ночью надо еще своей коровенке сена накосить, старшая сестра Нина тоже на работе, за хозяйку в доме оставалась одиннадцатилетняя Тася, которой надо было и по дому работу сделать, и за маленькой сестренкой Марусей приглядеть.

Жить становилось все труднее. Все, что убирали с полей в колхозе, отправляли на фронт, колхозникам оставляли самую малость. Как на грех, не уродилась картошка. Рыба, которая всегда кормила живущих на берегу озера Чаны, вдруг пропала. Рыболовецкие бригады ездили на промысел куда-то далеко от деревни. А может, рыбу просто некому было ловить – мужчин в деревне почти не осталось, ведь рыболовство испокон веку считалось мужским делом.

Между тем в деревню все чаще приходили черные вести. То в одном конце деревни, то в другом голосили бабы. Не обошла беда стороной и дом Первухиных. Старший брат Николай попал на Ленинградский фронт и в первых же боях был тяжело ранен в позвоночник, много месяцев был в госпитале, перенес несколько операций, но так до конца и не оправился от ранения. Молодой, полный сил парень, оказался беспомощным. Почернела от горя мать, все хуже чувствовал себя отец. Но жалеть их никто не собирался.

Несмотря на то, что отцу с каждым днем становилось все хуже, его отправили возить на санях от рыбаков рыбу. Так он на ходу и умер, видно, сил доехать до деревни не хватило. С двенадцати лет Тася тоже начала работать в колхозе. Возили копны, ходили за плугом – чаще всего на пару с Сашей Афанасьевым. Он рос без матери в большой семье, старшие братья воевали, и ребятишки сдружились (эта детская дружба позже перерастет в глубокое чувство, и они поженятся).

Бывало, заболтавшись, и про работу забывали, раз даже колесо от плуга потеряли. А чтобы работа была сделана, требовали и от них. Все чаще не хватало хлеба, постоянно хотелось есть. Когда приходило лето, было полегче, появлялись пучки, саранки, полецкой лук. Лебеды, крапивы было много, из них варили суп, подмешивали в муку траву, пекли лепешки. А хлеба так было охота!

Какое было счастье, когда на октябрьские праздники всех собирали в конторе. Там в честь праздника накрывали столы, варили большой котел супа, и все от мала до велика со своими мисочками шли туда. К супу давали кусочек хлеба. У бабы Таси до конца жизни было трепетное отношение к хлебу. «Кусочки-то не выбрасывайте», – всегда просила она.

И на себя надеть нечего, ноги обуть тоже. Утром, отправляясь в поле, обматывали ноги кусками от бычьих шкур. Такая обувь называлась поршни. Сначала было тепло, а к обеду ногу так стягивало, что надо было поскорее искать воду и размачивать эту самодельную обувку. Одежонка тоже была латаная-перелатанная. Случалось, юбку из травы плели. Многие так жили – война.

И вот Тасе исполнилось 14 лет. Ее с подругами и мальчишек вызвали в контору. Стране нужна была рыба. В колхозе решили организовать несколько рыболовецких бригад из подростков. Так Тася стала рыбачкой. Для молоденьких девчонок это был очень тяжёлый труд. «Кинешь, бывало, за пазуху две-три картошины в мундире и на море (баба Тася всегда Чаны называла морем) на весь день», – вспоминала она.

В жару и холод ей с подругами нужно было тянуть на лодках-притонках, баркасах невод. Уходили рыбачить в любую погоду: и в дождь, и в жару. Иной раз волны так захлестывали баркас, что казалось: смерть пришла. А на баркасах 5–6 девчонок и паренек чуть постарше (башлык, или бригадир другими словами). В этом случае пытались укрыться среди камышей.

Потом, притянув лодку с неводом к берегу, привязывали баркас к столбику, крутили ворот и вытаскивали улов на берег. Иногда добывали от 4 до 6 возов рыбы. Тяжело было зимой. Подростки прорубали лунки на расстоянии 21–27 шагов, долбили щели – майны, опускали невод и тянули его. Стояли морозы. Лед был часто в человеческий рост. Пока его долбили, ветер пробирал до костей. А потом еще невод тянуть надо было. Он тяжелый, скользкий от рыбы, обмерзший.

От непосильной работы у девчонок болели животы, кружилась голова от недоедания. Бывало, что и сырую мороженую рыбу ели. «Где ее на море варить-то было? Лед кругом», – говорила баба Тася . Мы всегда слушали бабу Тасю, затаив дыхание. Это было гораздо интереснее, чем мы читали в книге или видели в кино. Это была жизнь, не придуманная и не приукрашенная. Нам очень были интересны её рассказы, ведь мы, живущие в XXI веке, так мало знаем о тех далёких событиях.

Мы не знаем, что такое голод, не знаем, как можно работать с утра до поздней ночи, выбиваясь из сил. Я не представляю, смогла бы я, как девчонки, мои ровесницы из тех далеких лет, долбить лед, ловить рыбу.  Только теперь я стала понимать, что такие вот девчонки и мальчишки в войну тоже приближали победу, а потом после войны обустраивали мирную жизнь. Многие из них сегодня совсем старенькие, беспомощные. Нам надо окружить их любовью и заботой. А мы часто о них ничего не знаем. Я теперь очень жалею, что мало знаю о жизни бабы Таси.

Детских фотографий у нее никогда не было, сохранилось лишь несколько фотографий, где она молодая. Бабы Таси сегодня уже нет с нами. И, наверно, только теперь пришло понимание: «...если умирает человек, с ним умирает первый его снег, и первый поцелуй, и первый бой… Все это забирает он с собой». (Е. Евтушенко).

Я бы хотела, чтобы мои сверстники знали о таких людях, как баба Тася.

Никитина Влада,
ученица 8 класса,
МКОУ Зюзинская СОШ