Бугры, канавы, поросшие травой, на том месте, где стояли дома, под ногами россыпи штукатурки, обломки кирпичей. Всё это опутано травой, затягивается дёрном - время безжалостно стирает последние следы пребывания здесь человека. Ловишь себя на мысли, что эти бугры похожи на могилы, и возникает странное чувство, как будто стоишь на кладбище. И не случайно - здесь похоронена целая деревня. Очень трудно описать те чувства, которые рождаются в душе при виде этой печальной картины. Холодок пробегает по всему телу, и кажется, что кто-то невидимый смотрит на тебя со стороны. Странно думать, что вот здесь, на этом месте, жило несколько поколений людей. Здесь родились, выросли мои мама, бабушка, дедушка, прабабушки и прадедушки. Только три тополя, когда – то стоявшие на краю села, до сих пор живы. Стволы огромные, ветки мощные – стоят, как могучие богатыри, охраняя вечный покой исчезнувшей деревеньки. Свидетелями чего они были? Наверное, они видели, как мой дед бегал по улицам села озорным мальчишкой, как уходили на фронт мужики, видели радость тех, чьи родные вернулись живыми, и слёзы тех, в чей дом пришла чёрная весть.

Бабушка показывает мне «дом», в котором они с дедом прожили жизнь, в котором родилась моя мама. Еле заметные углубления фундамента – даже кирпичей не осталось: хозяйственные жители окрёстных сёл всё увезли. Здесь была кухня, здесь стояла печь. Там была комната девчонок. Бабушка машет рукой в сторону. Здесь жили Антоновы, там Ивановы, Кузнецовы, Бубенщиковы…

Прохаживаясь по развалинам, я представляю себе, Заячье , когда оно было «живым». Вот улица: ровный ряд домов, дорога, палисадники, где цветёт высокая мальва, старушки на лавочках. Или утро погожим летним днём. Солнце золотит зеркальную гладь озера с чистой, прозрачной водой, которое здесь так и прозвали – «стекло». Утренний прохладный ветерок доносит ароматы разнотравья с лугов, село в лёгкой дымке. В деревне уже проснулись: хлопают калитки, гулко разносятся голоса, мычат коровы, пастух гонит деревенское стадо. Женщины пошли за водой на Беляев колодец, кто-то выгоняет телят за околицу, потянулась на озеро вереница гусей. Обычный трудовой день в селе.

И так странно, что этого уже нет.

Очень многое о деревне я узнала из рассказов своей бабушки Горюновой Лидии Максимовны. Когда она вспоминает своих друзей детства, её глаза загораются, молодеют. Я смотрю в её глаза, и кажется мне, что в них какая-то искорка появляется - появится и спрячется в голубизне бабушкиных глаз. А потом ещё одна, и ещё, ещё. Оказывается, эти искорки – слёзы, слёзы радости и в то же время печали. Ох, и смеётся баба Лида, когда рассказывает истории из детства. Вспоминает строгие традиции воспитания детей в крестьянских семьях.

В детстве бабушка играла с Ниной и Нюрой Бубенщиковыми, и как-то усадили её обедать вместе со всем семейством. За столом полагалось вести себя чинно, не разговаривать попусту, не смеяться. Детям, конечно, трудно было сохранять такую важность. Вот и начали младшей Нюре рожицы смешные незаметно от всех строить. Нюра , не в силах сдержать смех, начинает егозиться. Дядя Вася, отец Нюрки, видя такую невоспитанность за столом, быстро преподаёт урок: большую деревянную ложку в руки и - в лоб нарушительнице. Теперь уже всем смешно, и, чтобы не получить свою долю наказания, проказники убегают во двор.

Вспоминает бабушка заячьинское житьё-бытьё и молодеет на глазах. Каждая морщинка её распрямляется, только волосы совсем седые, будто серебряные.

С юных лет бабушка работала дояркой на Заячьинской ферме. Особенно трудно приходилось в 50-60-е годы, когда большую часть работы приходилось делать вручную: и силос корзинами таскали, и воду вёдрами, фляги тяжёлые приходилось на машины грузить. У Лидии Максимовны имеется орден. «Знак почёта», медали и множество всяких значков ударника и победителя соцсоревнования. А грамот-то – не считано! Время то потом назвали эпохой застоя, но ведь люди честно и самоотверженно трудились, кормили страну.

Бабушка моя – из крепкого трудолюбивого рода Бубенщиковых. Дед мой Горюнов Владимир Егорович работал трактористом, хотя у него не было одной ноги. Ногу он потерял во время службы в армии, на учениях «Днепр», которые проводились в рамках Организации Варшавского Договора. Прадед Максим, отец бабушки, был хорошим плотником. Прабабушка Мария, его жена, тоже трудилась в колхозе. Их сыновья, Пётр и Анатолий, бабушкины братья, были замечательными механизаторами, растили хлеб. В бабушкином роду все отличались трудолюбием, основательностью, хозяйственностью. Вообще, в Заячье семьи в основном жили зажиточно, разве что в военные годы натерпелись лиха. Угодья кругом замечательные: и выпаса отличные, и сенокос даже в засушливые годы хороший. Что ни посеешь, ни посадишь, земля всё родит, как шутили здесь, «с лошажью голову». Только трудись! Личные подсобные хозяйства у всех большие были. Одних овец меньше 30- 40 никто не держал.

Заячьинская ферма своими трудовыми показателями славилась на весь район. Вот семья Антоновых. С именами Фаины Абрамовны и Ивана Егоровича связана трудовая слава Заячье. В своё время их имена не сходили со страниц районной газеты. В семье выросли замечательные дети. Старшая дочь, Галина Ивановна – медицинский работник, очень чуткий, отзывчивый человек, трудится на местном ФАПе, унаследовала от своих славных родителей добросовестное и ответственное отношение к делу. Сыновья Михаил и Александр стали агрономами. Александр позже стал председателем колхоза. Путь от бригадира дойного гурта до председателя колхоза прошёл Иван Алексеевич Кузнецов, представитель ещё одной трудовой династии Кузнецовых. Сколько ещё замечательных людей трудилось на этой земле. Заячинцы до сих пор дружны, связей не теряют. Проводить в последний путь земляков часто приезжают издалека. Показательный пример: уроженец села Петр Иванов, живущий ныне в Омске, каждый год приезжает на Радоницу на заячинское кладбище, убирает могилы не только своих родственников, но и других односельчан.

В Заячьем умели не только трудиться, но и отдыхать. В местный клуб приходили из других деревень. Чаще всего из соседнего Царицына. Бабушка вспоминает: «Идут девчата полем, песни поют. А платьица у девчонок яркие, цветастые: малиновые, сиреневые, голубые. По полю будто полоса разноцветная движется, на радугу похожая. Царицынские-то все и работать мастера, и петь, и плясать. Боевые девчата, задорные, А какие вечерние посиделки были! Собирается молодёжь на лавочке. Стоят, смеются, разговаривают, чего-то ожидают. И вот из толпы выходят Зина Иванова и Виктор Матвеев – главные зачинщики веселья. Зина садится на лавку, берёт свой инструмент – балалайку, пробует струны, и вот под её ловкими пальцами льётся звонким ручьём музыка. И Матюша (так все звали Виктора Матвеева) от неё не отстаёт: садится рядом с Зиной, перекидывает ремень гармошки через плечо и подстраивается под Зинину музыку. Заливистый голос гармошки и нежные переливы балалайки зажигают всех. Песни, частушки, потом пляска начинается. Пятачок перед лавочкой выбит, утоптан, как асфальт. Кто просто пришёл поглядеть да семечки пощелкать - тоже душой отдыхает, глядя на всеобщее веселье. Голоса звонкие, платьица яркие…» Бабушка на мгновение умолкает, задумавшись. Лицо её молодеет: она видит себя юной девчонкой в цветастом платьице среди таких же юных своих подружек… Но нет уже давно Матюши: он рано ушёл из жизни. Но удивительно, его дети самостоятельно освоили баян, научились играть, когда его уже не было в живых. Вот откуда у Матвеевых любовь к музыке. «Эх, посмотреть бы, да послушать ещё»,- вздыхает бабушка. Но не соберутся уже – нет села, нет той улицы, лавочки, нет многих уже танцоров и песенников в живых. Остались одни воспоминания.

Я думаю, что кто-нибудь из уроженцев Заячьего прочитает эти строки, и появится в душе теплое и грустное чувство. Ведь насколько мне известно, никто ещё ни разу не писал об этом ушедшем селе, не отдал ему последний поклон, не спел ему прощальную песню. Просто люди разъехались, увозя в сердце дорогие воспоминания.

Наверное, был какой-то смысл в том, что жителей Заячьего переселили в благоустроенные квартиры на центральную усадьбу в селе Новая Кулында. Это был конец 80-х. И школьники теперь не скучали по родителям, не жили в интернатах. Да, наверное, была какая–то целесообразность, экономическая необходимость. Но у этой необходимости есть и другая сторона: исчез ещё один маленький уголок большой России. Обжитый, обустроенный.

Каждый человек должен помнить о своих корнях, о своих прадедах. Тысячами невидимых нитей ты связан с родной землёй, малой родиной. Сознание того, что ты не один в этом мире, что ты представитель своей семьи, своего рода, наполняет тебя гордостью, и ты чувствуешь особую ответственность перед своими родителями, перед всей роднёй. Хотя я родилась в Новой Кулынде, но моя малая родина – небольшая деревенька Заячье, где жили многие поколения моих предков. И я буду помнить об этом всю жизнь.