Наверное, на свете нет…

Она разрушает все вокруг, дома, дороги, инфаструктуру, но самое главное судьбы… судьбы солдат, которым приходится воевать, судьбы их матерей, которые каждый день молятся за спасение своих сыновей, мужей, судьбы детей, которые вмиг становятся взрослыми. Потому, что по-другому не выжить. Нет ни одной семьи, которую не коснулось это страшное, разрушительное явление – Великая Отечественная война. Моя семья не исключение. Мои прабабушки и прадедушки испытали все ее тяготы на себе еще совсем в маленьком возрасте. Историю прабабушки, Марии Андреевны Гребе, в девичестве Вомбольт, я и хочу рассказать.

Родилась Мария в Воронеже. Семья была большая, отец, мать, шестеро детей. Дружные, веселые они не подозревали, что им придется пережить. Немцы по национальности, они жили и не думали, что скоро станут врагами, изгоями, а родные места – чужими.

В 1941 году началась война между Советским Союзом и Германией, самая жестокая и кровопролитная. Миллионы людей стали ее заложниками. В том числе и тысячи семей русских немцев. В СССР они стали врагами, а вернуться в Германию возможности не было. Немцев стали ссылать в Сибирь, из-за страха, что они поднимутся против русских.

Семья Вомбольт не стала исключением. Двое детей умерли еще до переселения. Маше же на тот момент было всего четыре года. Собирались быстро, на семью можно было взять только 12 кг груза. Оставить пришлось все, дом, скот, вещи. Немцев на поселение отправили в вагоне для перевозки скота. Холод, голод, бомбежки… добирались до Сибири 3 месяца. Еще двое детей умерли в поезде. До с. Щербаки из большой и дружной семьи доехали только 4 человека, мать, Эфа Ивановна, отец –Андрей Александрович, брат Саша и маленькая Маша. Сначала их поселили на квартиру, а потом выделили избу на ферме. 

Жизнь среди русских была сложной, в них видели врагов, наверное, не понимая, что они такие же жертвы фашистской агрессии. Доставалось всем и маленькой Маше тоже, ее обзывали, говорили, что бы уезжали. Но сделать этого семья не могла, даже при большом желании. Была установлена комендатура, все ссыльные немцы обязаны были отмечаться каждый месяц. Семья не могла общаться и на родном им немецком языке, русские боялись, что они могут готовить заговор против них.

В марте 1942 года отца Маши отправили в трудармию. Немцев отправляли на самую сложную работу. Андрей Александрович делал дороги. Кормили плохо,  выживали единицы. Отец Маши тоже не выдержал, вскоре пришло известие о его смерти. Семье жилось сложно. Мать работала целыми днями, двенадцатилетний брат с утра до позднего вечера уходил на табор, а пятилетняя Маша была дома одна, всегда. Но без дела она тоже не сидела, варила к приходу родных, что могла, что было по силам маленькой девочке, наводила порядок в их небольшой избе. Еды постоянно не хватало, те немногочисленные вещи, что привезли, приходилось менять на картошку.

«Кто более сильным был – выжил, кто слабее – не смог, умер» – вот, что говорит Мария о том, военном времени.

Глаза девчонки семилетней

Как два померкших огонька.

На детском личике заметней

Большая, тяжкая тоска.

Она молчит, о чем ни спросишь,

Пошутишь с ней, – молчит в ответ.

Как будто ей не семь, не восемь,

А много, много горьких лет.

Как узнала об окончании войны, Маша не помнит. Вспоминает только, что была надежда, вернутся обратно, в Воронеж. Но их дома уже были заняты. Туда заселили русских беженцев. Возвращаться было некуда и семья осталась в с. Щербаки. Правительство Германии хотело забрать немцев на Родину, но правительство не разрешало выпускать их за пределы страны. Советский Союз был разрушен, для его восстановления нужны были люди, и не важно, какой они национальности. В поднятии страны принимали участие все, от мала, до велика. И семилетняя Маша не была исключением. На каждую семью устанавливали планы по сдаче сельхозпродукции: молока, шерсти, мяса. И что бы выполнить их, нужно было работать всей семьей. Постоянный голод заставлял Машу, вместе с другими детьми, есть лопухи, «калачики», лесной чеснок. Весной из мерзлой картошки, которую собирали в полях, делали квашню и пекли лепешки. Что бы сшить к школе платье все лето ходили в лес, собирали ягоду, а потом сдавали, на вырученные деньги покупали ситец и шили платье. В школе Маша проучилась всего пять лет. Потом пришлось пойти работать. Сначала в колхоз. За 12 км от села ходила на покос. В 17 лет устроилась возить хлеб из с. Усть-Тарка. Работала только с весны до осени, зимой нечего было надеть и приходилось сидеть дома.

Вышла Маша замуж за такого же немца переселенца Гребе Давыда. У них большая дружная семья, 7 детей. Возможно, это желание Марии восполнить утрату военного времени, где она потеряла отца, четырех братьев и сестер, и вновь иметь большую семью.

Спустя многие годы Мария и ее семья исполнила свою мечту. Они перебрались на постоянное место жительства в Германию. Но стать своими среди своих же они не смогли, в Германии их считали русскими, не считаясь с национальностью. Через несколько лет Мария с Давыдом вернулись в Россию. Вот и получается, что всю жизнь Мария, и тысячи русских немцев, были чужими среди своих. Сначала в СССР, когда началась война, и те, с кем еще недавно дружили, отвернулись от них. Потом в Германии, где их тоже до конца не принимали. Тысячи отвергнутых, поломанных судеб.

В с. Щербаки живут две мои прабабушки. Одну зовут Нина, она русская, своя, когда началась, война ей было 3 года. Другая Маша, немка, которую долгое время, даже после войны считали врагом. Но обе они в полной мере хлебнули невзгоды военного тыла, голод, холод, потери родных и близких. Так можно ли разделять детей войны на своих и чужих? Разве они виноваты в том, что родились в ТО время и стали заложниками войны?