Прасковья Андреевна была уже замужем (ее отдали в деревню Кузьминка за Чердынцева Порфирия), когда в дом пришла беда – умерла её мама. Сестре Феклуше исполнилось только 12 лет. Причина смерти молодой женщины неизвестна. Возможно, умерла в родах, а возможно, сыграли роль завистники, потому что вскоре Андрей привел в дом другую женщину.

Однако не прошло и года, Андрей сам заболел и умер. Кто была эта женщина? Почему практически подряд две смерти в одном доме? Вопросы возникают, тем более, что она сразу же, после смерти Андрея, снова вышла замуж и забрала у Феклуши и Яши полдома. Они остались одни в однокомнатной избе. Положение спасло то, что напротив стоял дом двоюродного брата Квашнина Тимофея. Он был старше, имел большую семью и всячески помогал по жизни осиротевшим детям.

Но и теперь не закончились несчастья этой бедной семьи. Через год заболел и умер брат Яша. Феклуша осталась одна! Помогал, конечно, Тимофей. Приезжала и Прасковья, но у нее была своя семья и пятеро детей.

Когда Фёкле исполнилось 15 лет, церковные батюшка и матушка взяли ее в свой дом в работницы. У них она проработала несколько лет, делая все по дому и по хозяйству под руководством матушки. Это была хорошая школа хозяйствования. Феклуша одновременно и в своей избе все делала ладно и аккуратно, как учила ее матушка. Когда батюшка и матушка умерли, стала Фёкла вести свое хозяйство самостоятельно. И хотя она часто подрабатывала у богатых хозяев Уреза, в ее избе и на дворе всегда было чисто, опрятно и ладно, за что и закрепилось за Фёклой Андреевной среди сельчан любовно-ласковое прозвание «Кокорочка».

Знакомство с Герасимом Петровичем Владимировым привело к замужеству. Герасим родился в 1884 году в городе Каинске Томской губернии (ныне город Куйбышев Новосибирской области). О его родителях сведения до нас не дошли. Знаю только, что у Герасима Петровича был брат Ермил, семья которого позднее жила на одном из островов озера Чаны и сестра Арина в деревне Долгушино. В детстве Герасим, по всей видимости, какое-то время ходил в школу, так как, по воспоминаниям деда, немного знал грамоту.

Стали молодые жить дружно, имея уже приличный жизненный опыт. Герасим Петрович к тому времени был уже мастер на все руки. Вскоре пристроил к избе большие теплые сени, изба стала выглядеть, как дом в две комнаты. Его разделили на жилую и нежилую часть. В нежилой (сенях) устроил лари для хранения муки, круп, емкостей с другими продуктами. С северной стороны дома построил обширный крытый двор для скота, дальше к реке шел огород и у самой реки – баня. Развел большое хозяйство: три лошади, в том числе жеребец, коровы, бык, овцы, гуси, куры.

Но был в жизни Герасима Петровича и один минус. Как не коренной житель Уреза, а приезжий, он не имел земельного пая, т. е. ему не положена была земля, на которой можно пахать, растить хлеб, косить сено. А без этого в деревне достойно прожить нельзя. Выходил из положения тем, что брал землю в аренду у крепких мужиков-хозяйственников, на ней пахал, сеял и растил хлеб – пшеницу, рожь, овес. А стоимость арендованной земли потом отрабатывал: рубил избы и дома, делал всю мебель для дома – лавки, столы, стулья, двери, рамы и другую утварь.

Чтобы все это делать, нужны не только руки, но и хороший материал и инструменты. Напротив дома Герасим Петрович построил большой амбар, где хранилась сбруя, плотничьи и столярные инструменты, дорогие материалы и хлеб. Рядом с амбаром была поставлена крыша-навес, под которой стоял большой столярный верстак – это было рабочее место Герасима Петровича. Здесь он делал в счет оплаты за аренду земли телеги, фургоны, легкие ходки, колеса к ним, сани, кошевки, в том числе нарядные, расписные, также бороны, веялки, грабли и т. д. Алексей Герасимович вспоминает, что дед Герасим умел, как никто в Урезе, делать надежные колеса к телегам и особенно к ходкам, на которых ездили очень быстро и, соответственно также быстро выходили из строя колеса.

А еще ставил Герасим богатым хозяевам крепкие заплоты. Заплот – это крепкая ограда из бревен, которые вставлялись в пазы вкопанных столбов. Такая ограда ставилась с лицевой стороны домовладения, была надежна, долговечна и красиво смотрелась. Таким заплотом было огорожено и домовладение Владимировых, а между домом и хозяйственными постройками (амбар, крыша-навес) была обширная поляна, засеянная мелкой травкой в виде ковра. Все это каждой весной обязательно мели, чистили, стригли и на травке дети, внуки, и мы, правнуки, играли, валялись, как на ковре.

Но особой гордостью Герасима Петровича были ткацкие станки, которые он делал мастерски. Такой станок был и у Феклы Андреевны и когда маме было нужно, она его брала, устанавливала дома и ткала холсты и полотна из льна. В детстве мы думали, что он фабричный, настолько хорошо он выглядел и только взрослыми узнали, что станок сделал дед Герасим. Все почему-то звали его «красны». Помню, ставить «красны», в доме было целым событием. Почему такое название, «красны»?

Дело здесь, видимо, в том, что на Руси с древних времен все лучшее, красивое называли Красным. Так в Москве с давних времен существуют «Красные ворота», «Красное крыльцо», с XVI века Красная (то есть самая лучшая, красивая, главная) площадь. Аналогично и любые другие хорошо и красиво сработанные изделия могли называться Красными. К этой категории изделий однозначно можно отнести и ткацкие станки, не только прадедовы, но и других мастеров. Ведь, скорее всего, Герасим Петрович где-то подсмотрел эти станки. А увидеть ему было где: он проехал туда и обратно всю Сибирь. Побывал и в Европе, где мастеровые люди шли, как правило, немного раньше, чем на Руси. Да и просто они могли быть однажды выставлены на Петровской ярмарке в Урезе. А настоящему мастеру, да с такими «золотыми» руками, как у Герасима Петровича, достаточно один раз увидеть, а дальше он сам уже сделает такое же, или даже еще лучше, ведь он имеет возможность усовершенствовать то, что увидел.

До начала Первой мировой войны 1914–1918 годов Фёкла Андреевна родила сына Михаила (1909 г.), дочь Марию, мою бабушку (1912 г.) и дочь Анну (1913 г.).

В самом начале августа 1914 года Герасим Петрович был мобилизован на фронт Первой мировой войны, где участвовал и в Галицийской битве осенью 1914 года и в «Брусиловском прорыве» летом 1916 года. Как служилось солдатам Русской армии того периода, мы можем косвенно судить по групповой фотографии 1915 года. Все солдаты хорошо одеты, обуты в хромовые сапоги, выглядят спокойными и довольными.

Фёкла, оставшись одна с тремя детьми, не сетовала на трудности, а с детства привыкшая к самостоятельному ведению хозяйства, продолжала все делать сама. Мой дядя помнит, она рассказывала, что весной 1915 года решила размять лошадей, ведь они зиму стояли без работы, а это им вредно, когда они застоятся. Сыну Мише было всего шесть лет. Но он уже помогал маме. Вместе запрягли пару лошадей, в том числе жеребца, сели с Мишей в тарантас (легкая телега) и поехали. Но лошади, видимо «обрадовавшись», что наконец-то занимаются своим делом, так понесли, что справиться с ними, в смысле управлять, ни Фёкла, ни тем более маленький Миша, не могли. Баба Фёкла (так мы ее в детстве звали) вспоминала, что молила Бога об одном, чтоб не зашибить Мишу.

Только за селом уже помог успокоить лошадей местный мужчина, урезский портной Сараев, который Феклу Андреевну хорошо знал. Налюбовавшись лошадьми, сказал: «Хозяйка, продай жеребца». Баба Фёкла ответила, что у Герасима это любимый конь, наказал беречь лошадей, а потому продать жеребца она никак не может. «Не продашь, уведу. Имей это в виду», – был ответ. Фекла Андреевна каким-то образом (наверное, письмо) сообщила Герасиму Петровичу о настойчивом покупателе, и прадед ответил: «Ладно, продай». Так прабабушка освободилась от строптивого жеребца.

В самом конце 1916 года, как отец троих детей, Герасим был демобилизован в первую очередь. Стали заниматься своим хозяйством. Но в 1917 году его забрали на Гражданскую войну. Однако в 1918 году Герасима мобилизовали. Снова начали заниматься своим хозяйством. Родились дочери Наталья и Матрёна.

Несколько лет подряд после революции 1917 года в барабинских лесостепях стояла сушь, три года подряд были неурожаи. Деревни, разоренные мировой и гражданской войнами, голодали. В стране было большое перемещение народа из региона в регион. Не избежали этой участи и урезские жители.

В 1921 году в Урезе сколотилась компания из десяти мужиков, в их числе и Герасим Петрович, решившие попытать счастья поискать новой счастливой жизни в других хлебных местах. Ехать решили на юго-восток в направлении Барнаула. Сели верхами на лошадей и вперед. Остановились под городом Камень-на-Оби в деревне Селезнево (ныне это Алтайский край, Каменский район, граничащий с Кочковским и Ордынским районами Новосибирской области), расстояние от Уреза около 600 км. Каменский район находится в северо-западной части Кулундинской равнины и в те годы не был так сильно подвержен засухе, неурожаю.

Очень понравилось, большие поля, местные хозяйства собирали хорошие урожаи. Руководство приняло мужиков, сказали, приезжайте, дадим земельные наделы и живите, работайте. Мужчины обрадовались, решили переезжать, возвратились домой собирать свои семьи и хозяйства. Все десять семей собрались в один большой обоз. Фекла Андреевна вспоминала, что и она сама и Герасим Петрович плакали, заколачивая дом и закрывая все хозяйство. Все упаковали на две телеги, сели с пятью ребятишками, Моте (Матрёне) не было еще и двух лет, но решились на это дальнее путешествие. Брат Тимофей обещал присматривать за домом и всем хозяйством.

От всех десяти семей организовали гурт скота, который гнали впереди обоза. От каждой семьи выделялся верховой для охраны и пастьбы гурта, Герасим Петрович выделил верховым Мишу, ему было уже 12 лет, и он отлично справлялся с этой работой. Двигались медленно и трудно, плохие дороги, много рек, форсировать их было сложно. Баба Фёкла вспоминала, как переплавлялись через большую реку, наверное, это была Обь. Но преодолели все трудности.

Однако встреча на новом месте была совсем не такой, как в первый разведывательный приезд. В крае начались волнения народа в связи с началом создания коммун. Землю не стали давать не только приезжим, но и местному населению. Наоборот, кто вступал в коммуну, отдавал туда и все свое, и вся земля отдавалась коммуне. Никаких земельных наделов никто не получил. Герасим Петрович вступать в коммуну решительно отказался. А что делать мужику в деревне, не имея клочка земли? В Урезе хоть в аренду землю можно было взять, а здесь и аренды не было. Прожили они здесь полтора года, не нравилось, скучали по родному дому. Осенью 1922 года родился второй сын Митя.

Наступившая весна 1923 года решительно все поставила на свои места. Феклуша сказала: «Все, Герасим, больше не могу. Давай собираться домой». Как вспоминала бабушка, дед Герасим сам обрадовался, не нравилось ему здесь, да еще эта коммуна.

Обратный путь оказался еще труднее. Из десяти приехавших семей никто обратно ехать не решился. Поехали одни Владимировы. Была весна, распутица, раскисшие дороги, буренка (корова) шла плохо, у нее болели ноги. И шестеро детей! Причем младший Митя полугодовалый. Но все преодолели и вернулись в родной Урез. К счастью, брат Тимофей сберег дом и все постройки. Так снова стали жить и трудиться в своем старом хозяйстве, где все было построено, все нажито собственным трудом и своими руками.

В 1927 году Фекла Андреевна родила третьего сына Алешу. В семье стало семеро детей, растить и поднимать их было не просто, но все делалось трудом и заботами работящих родителей.

В начале 30-х годов в деревне началась коллективизация. Мочальный край вошел в колхоз «Показатель». Вступили в колхоз старшие дети: Михаил, Мария и Анна. Герасим вступать в колхоз решительно отказался, не нравилось ему, что надо свести на общий колхозный двор лошадей и коров, а самому быть как батраку с голыми руками. Жил и работал единолично, частником. Таких строптивых обкладывали большим налогом, но дед Герасим на своих лошадях работал, своими «золотыми» руками зарабатывал деньги и платил налоги.

Кроме того, кое-какие деньги были и с подсобного хозяйства, Герасим Петрович шил сбрую, кое-что продавали, старшие дочери Мария и Анна носили сдавать молоко на маслозавод. Однако налоги на единоличников росли и росли. Их использовали, как рычаг, которым заставляли последних частников вступить в колхоз. Так у прадеда в 1937 году забрали амбар за неуплату непосильного налога. Предвидя, что на следующий год забирать будет нечего (могут забрать дом), вступил Герасим в колхоз. Свел на колхозный двор лошадей и буренку, которая ходила на новые земли в Алтайский край. Вторую корову оставили дома. Стал работать в колхозе плотником. Прабабушка рассказывала, что их буренка через несколько дней пришла домой, видно ей на общем колхозном дворе не очень нравилось. Пришлось вести ее повторно.

Герасим Петрович очень любил петь песни и пел их как настоящий исполнитель, с чувством и хорошо поставленным голосом. Любимыми песнями деда Герасима были «Живет моя красотка», «Хазбулат удалой», «Бежал бродяга с Сахалина», «Скакал казак через долину».

Из простых, жизненных дел следует еще отметить, что Герасим Петрович очень любил баню, говорили, как он парился – равных ему не было. Баня стояла на самом краю крутого берега реки и когда в 50 лет, дед потерял зрение, в баню его водили внуки.

Потеряв зрение, Герасим Петрович работал в основном по дому. Пилил и колол дрова, убирался во дворе. Для работы с дровами прадед сделал одноручную пилу. Кстати, будучи уже в годах, он обладал хорошей физической силой. Для удобства работы по двору он сделал себе тележку-тачку на железных колесиках, которые он взял от колесухи старого конного плуга.

Вскоре Герасим Петрович заболел и 23 марта 1957 г. умер. Фёкла Андреевна, после смерти мужа жила в Урезе с дочерью Марией, моей бабушкой. Из жизни ушла 29 апреля 1975 г. Хоронили её в Первомай, отчетливо помню тот день. На прощание в Урез мы с семьей и родными приехали на автобусе, его поставили под окнами избы на той самой полянке, где мы валялись с детьми, греясь на солнышке, а баба Фёкла сидела на лавочке, присматривая за нами. Мне тогда было девять лет, я присматривала за своей младшей сестрой, сидя в автобусе. Родные (их было очень много, плюс семеро детей с семьями) плакали и говорили о том, что Фёкла Андреевна, хрупкая, невысокого роста не любила озорства, была строгая, всегда опрятно одетая, очень чистоплотная, трудолюбивая, хозяйственная, сильная женщина. Смело в сердце – тихо в душе.

История рода для меня бесценна, и очень важно донести её до внуков и правнуков, знать историю – значит знать себя.