В начале двадцатого века в России создался тревожный фон во взаимоотношениях крестьянства и властей, что грозило социальными потрясениями в деревне. Крестьянство составляло около 80% населения и было сосредоточено в основном в центральных районах европейской части страны, на Украине и в Белоруссии, а за Уралом плотность населения не превышала одного человека на квадратный километр. Недостаточное количество земли, высокие налоги и акцизы вели к обнищанию крестьян. Кроме того, община, как особая форма землепользования, тоже изживала себя.

Такое положение крестьянства хорошо понимал Пётр Аркадьевич Столыпин. Став в 1906 году председателем Совета Министров с сохранением поста министра внутренних дел, он начинает проводить экономические реформы. По ряду аграрных указов 1906–1911 годов разрушалась крестьянская община, учреждался крестьянский банк, государство содействовало получению крестьянами новых земель, кредитовало под низкий процент самостоятельных крестьян-фермеров. И тысячи семей потянулись за Урал, за землёй, за лучшей долей для своих детей.

Одними из первых переселенцев были мои прадед и прабабка Оноприенко Прокоп и Ефросинья. Они поженились в начале 80-х годов XIX века, в 1884 году у них родился уже второй сын Иван. Жили они на Украине в семи километрах от Киева. В семье было 6 детей: Алексей, Иван, Конон, Владимир, Ефросинья и Мелентий, который родился как раз в год переселения уже на новой родине. Так что семья была большая, рабочих рук хватало (двое старших сыновей были уже женаты), а земли мало. И решил Прокоп с семьёй по столыпинскому указу искать счастья в Сибири.

В 1906 году семья Оноприенко в числе других переселенцев из Украины, Белоруссии и Центральной России прибыла в земскую управу города Новониколаевска. Здесь им сказали, что земли им будут нарезаться в новом посёлке Обской, который будет строиться примерно в ста километрах от города. Решив, что Обской обязательно должен находиться на Оби, переселенцы расположились на берегу этой могучей реки. Однако прибывший землемер отвёл им земли в четырёх километрах от Оби на тракте между двумя старинными поселениями Старым Поросом и Дубровино. Из крепких высоких сосен, прямо на месте, новые сибиряки стали строить свои дома. Дед Прокоп с сыновьями построили один огромный дом на всю семью.

Деревня постепенно росла. Каждый край носил свое название: Мордовский край, Хохлацкий край, Вшивая горка, Оторвановка. В этих названиях отражались и национальный состав населения, и принадлежность людей к определенной категории сельчан (например, беднота – Вшивая горка). Представители разных народов не очень мирились между собой, поэтому землемеры селили мордву в одной стороне деревни, а хохлов в другой. Так деревня и разделилась на две половины: мордовский берег и хохлятский берег. Даже смешанные браки поначалу не допускались, а вот драки «берег на берег» были довольно часты.

По данным Мошковского районного архива видно, что в 1926 году (первая перепись населения в советское время) в поселке было 128 хозяйств: жителей мужского пола – 319, женского – 339, а всего 658 человек. Национальность: белорусы, мордва, украинцы, русские – переселенцы из Гомельской, Череповецкой, Витебской, Киевской губерний, Центральной России.

Тяжёлая, но счастливая жизнь была в те времена. Люди работали на своих полях, на себя. Росло благосостояние семьи Оноприенко. Старшие сыновья были уже женаты, привезли жён из Украины.

К сожалению, от многих родственников остались только имена и несколько старых фотографий.

У Алексея были дети: Василий, Пелагея, Федосья, Анна, Любовь.

У Конона – Геннадий, Галина, Николай, Виктор, Людмила, Владимир.

У Владимира – Геннадий, Марфа, Раиса (1928–2002), Лидия (1930).

А вот ветви Ивана, Ефросиньи и Мелентия переплетены более тесно и сведений о них больше, но всё по порядку.

У Ивана (1884–1949) и жены его Оксаны (1882–1966) первая дочь Анастасия (1907–1995) была всего на год младше своего дяди Мелентия – вот такие были русские семьи: между старшими и младшими детьми была разница примерно в 25 лет.

Поначалу семья Оноприенко жила дружно в отцовском доме. Да и как было отделяться, вылетать из отчего дома? Время было неспокойное. Алексея и Ивана призвали на службу в царскую армию. Достоверность этих сведений подтверждается фотографией: Иван в форме офицера младшего чина. Кроме того, вторая дочь Ивана Пелагея (1910–1944) родилась через три года, а третья Анна (1918–1998) через 8 лет! Такой разрыв между детьми не характерен, следующие дети рождались через 2–3 года: Мария (1920–198?), Надежда (1922–201?), Нина (1925), Вера (1927–2001), Владимир (1930–198?), Василий (1932–2006).

У Ефросиньи тоже было много детей: Ольга (12.07.1921–04.09.2008), Любовь (1924–2001), Владимир (1926–1999), Дина (1928–2002), Надежда (1930), Василий (1933–1981), Леонид (1937–2001).

Единственная дочь деда Прокопа Ефросинья умерла ещё до войны, её муж тоже погиб на фронте. И ещё одна веточка – семеро детей остались сиротами. Младший её сын Леонид попал в детдом, остальные выживали, как могли. В Новосибирск переехали Василий и Дина, остальные разъехались по стране. Леонид, выросший в детском доме, сумел потом объединить братьев и сестёр, и все стали общаться.

Мелентий (1906–1943) в 1926 году женился на Павлине (1908–1937), одной из двух дочерей Андрея и Марии Морозовых, также переселившихся в Обской из Киева. Их дети: Тамара (14.01.1928–16.04.2006), Михаил (1930–1945), Галина (21.09.1932–04.04.2003), Александр (1934–1987), Раиса (21.03.1937–01.01.1994).

Как-то революция и гражданская война обошли семью Оноприенко стороной. Во всяком случае, ни воспоминаний, ни документов об этом не сохранилось.

Так как семья сильно разрослась, на семейном совете было решено разделиться. Каждому сыну построили дом, дочери купили готовый. Большой семейный дом продали в соседнюю деревню под школу. Глава семейства Прокоп вскоре умер, бабушка Фрося жила в семье младшего сына Мелентия.

Удивительно, но дети Прокопа были довольно грамотными людьми. Быстро ассимилировались в новую среду. С украинским акцентом говорили жёны Алексея и Ивана, а их дети уже считали себя русскими.

Школа в поселке была открыта в 1913 году. Первыми учителями были Шуляковский, Власенков, Плепович и Оноприенко Конон (данные областного архива).

Для ликвидации неграмотности была создана «культармия» под руководством учителя Шуляковского. В нее входили: Киселев Филипп, Баханов Филипп, Оноприенко Конон, Оноприенко Владимир, Драгун Владимир, Ермолаев Павел, Богданов Арсений, Дуренков Илларион, Зайцева Анисья и Оноприенко Мелентий. Комиссия отчитывалась на заседаниях сельского совета.

Постановление заседания сельского совета от 22.01.1931 г. протокол Ш4 (областной архив, дело № 1780-1): «К злостно уклоняющимся неграмотным в посещении лекпункта применять штраф в размере 3 руб. по первому разу, по второму по 5 руб.».

Семьи были довольно зажиточные. По архивным данным дворы Ивана и Владимира облагались более крупным налогом, а в одном из протоколов Владимир даже назван кулаком.

Из протоколов заседаний Обского сельского совета (областной архив) видно, что молотилки были у Баханова Нестора, Кузьменкова Егора, Зайцева Ивана, Буренкова Василия, Авхимовича Максима. Крепкие хозяйства держали годовых и сезонных батраков. Батраков держали Оноприенко Владимир, Баханов Нестор, Вуренковы Даниил и Василий, Авхимович Максим, Кузьменковы Егор и Яков. Некоторые давали взаймы хлеб беднякам (Кузьменковы Егор и Яков), продавали табак (Зайцевы Николай Иванович и Иван Леонтьевич) и даже мед (Оноприенко Владимир).

30.01.1931 г. на расширенном заседании сельсовета было решено «создать группу по коллективизации с/х артели. Начать работу в индивидуальном порядке на групповых собраниях об организации с/х артели» (областной архив, дело №1780-1, протокол № 5).

Сохранилась запись, касающаяся моего деда:

Оноприенко Мелентий обещал досдать 26 пудов зерна. Решение: в случае невыполнения довести штраф 5-кратку в сумме 130 руб. и считать доведенными «твердое задание».

Из Похозяйственных книг 1936–1937 годов видно, что коллективизация в Обском полностью закончилась в 1936 году. Какова же судьба крепких крестьянских хозяйств?

Весной 1931 года в поселке Обское было создано два колхоза: «Ударник» (председатель Киселев) и «Путь пробуждения» (председатель Дубинин).

Оноприенко Иван вступил в колхоз в 1931 году, у него было 9 детей, а в хозяйстве остались 1 корова, свинья, 2 овцы и невыплаченные налоги. Оноприенко Владимир вступил в колхоз в 1935 году.

Так или иначе, пятеро братьев и сестра Оноприенко участвовали в колхозном строительстве. Люди были грамотные. Конон до войны был учителем, после фронта работал в райисполкоме районного посёлка. Владимир был учётчиком-бухгалтером в колхозе. Алексей – конюхом. Иван был мастером на все руки: плотником, столяром, пасечником, пимокатчиком – большую семью нужно было кормить.

Мелентий работал в колхозе счетоводом и заведующим фермой. Колхозной конторы не было как таковой, и она располагалась прямо в доме Мелентия. В 30-е годы он вступил в партию. Получив партбилет, Мелентий, несмотря на протесты матери, сжёг в русской печи все иконы, бывшие в доме.

Где-то в 1936–37 году Мелентия забирают в армию, семья остаётся без кормильца. Была надежда на помощь матери и отчима Павлины, но тот за религиозность был репрессирован и сгинул в лагерях. Павлина заболевает костным туберкулёзом, после того как её ударила по ноге корова. Спасти её могла ампутация, но не было возможности увезти её в Новосибирск. Павлина умерла в 1937 году в 29 лет, оставив пятерых детей, младшая из которых была грудная. Малышку растила бабушка Мария, мать Павлины.

Из армии Мелентия отпускают только в 1940 году на похороны матери Ефросиньи. Нужно пристраивать детей, началась уже Вторая мировая война, и его, как коммуниста, должны забрать в числе первых. Мелентий с согласия старшей дочери Тамары отдаёт её в няньки в семью, живущую в райцентре. С тех пор, работая нянькой и прислугой, Тамара начинает трудовую деятельность, помогая семье хлебом.

Нужно было пристроить и малышей, и Мелентий решает жениться во второй раз, чтобы мачеха заменила детям умершую мать. В жёны он берёт 18-летнюю Анну, прозванную в деревне Трынкой за некоторую вздорность характера. Но Анна, несмотря на рождение в 1941 году уже своей дочери, хорошей матерью не стала. Проводив мужа на фронт, она перестала обременять себя родительскими заботами, закрывала детей одних без всякой еды. Галя вспоминала, как они пекли на горячей печи картофельные очистки, да ещё и припевали: «Рыть, рыть, рати, напекём мы, наедимся – будет тёпло в хате».

А от Мелентия не осталось ни похоронки, ни писем. Погиб он в 1943 году, и сведения о об этом есть на сайте «Память народа». Правда, записан он там как Оноприенко Михаил Прокофьевич, а все остальные сведения: год рождения, адрес, место призыва и жена (Оноприенко Анна Михайловна) совпадают.

Воевали также дядьки Конон и Владимир, их сыновья: Василий, Николай, Виктор. Николай тоже погиб, умер в госпитале от ран, остальные вернулись хоть и раненые, но живые.

Тяжела сиротская доля. Старшая дочь Мелентия Тамара вернулась в родную деревню, и дети решают разделиться и жить отдельно от мачехи. Им достался отцовский дом и немного вещей. В послевоенную разруху вмешалась ещё и природа. В 1946 году страшная засуха поразила Украину, Молдавию, юг России – тысячи людей умирали с голода. Вся надежда была на Сибирь. От колхозов требовали увеличения поставок. Налоги, которыми облагался каждый двор, были неимоверно велики. И дети вынуждены были работать.

Тамара подрядилась с двумя женщинами пилить лес под Дубровино. Дерево нужно было спилить, обрубить, вытащить, сложить брёвна к брёвнам, жерди к жердям, отдельно ветки. Как им это удавалось вручную, особенно зимой! Потом Тамара работала в колхозе. Молодые девчонки вязали снопы, лён теребили, с тока не вылезали неделями.

Комсомольская организация возникла в Обском в конце двадцатых годов. В 1928 году в состав исполкома Обского сельсовета входило два комсомольца – Балахматов и Коржаков. Из воспоминаний Зайцевой (Оноприенко) Тамары Мелентьевны о ее комсомольской юности: «Если поле сорное, то бабы говорят: пусть идут жать комсомольцы! А комсомольцы не имели права отказываться. Жабрей колючий, руки все к вечеру опухают, исколоты. Скирдовать снопы – опять комсомольцы. По три дня с тока домой не уходили, вилы в руки – и вперед. Суп варили из вики, картошки, щавеля, лебеды». (История посёлка Обской. Районный краеведческий музей)

Второй сын Мелентия – Михаил работал на лошадях в колхозе. Кони были его страстью: он их холил, украшал уздечки цветными пуговками, водил купать на Обь. Он утонул в 15 лет.

Галинке не довелось окончить даже начальную школу, не было валенок бегать в морозы на занятия, а потом война – нужно было уже работать. Но за 1,5 класса она научилась писать, считать и читать. Всю свою жизнь, в редкие минуты отдыха, она читала книжки.

Галя и Саша хозяйничали дома, доставалось им поначалу от старшей сестры: строгая была Тамара, часто заставляла переделывать. Она-то в няньках, у чужих людей, всему научилась; так и младших своих приучала.

А маленькая Раечка вообще маму и папу не знала, растила её бабушка Мария после смерти дочери Павлины.

Все дети Мелентия выросли работящими и трудолюбивыми. Особенно тяжело пришлось старшим дочерям: семейная жизнь не удалась, им пришлось в одиночку поднимать детей.

Тамара практически всю жизнь прожила в посёлке Обской, работала в колхозе, вырастила двоих сыновей и двух дочерей, помогала с внуками. Она была тем крепким звеном, которое держало всю родню. Её дом был открыт для всех, кто помнил, что они из рода Оноприенко и что могила основателя семьи Прокопа находится в Обском. Она вела тетрадочку, в которую записывала дни рождения и дни памяти. При тётушке поминальная суббота на Троицу превращалась в ежегодную встречу родственников.

Младшая сестра Раиса не имела детей. Выйдя на пенсию рано, она продала квартиру в Новосибирске, разделила между племянниками деньги и переехала жить к сестре в Обской. Её жизнь оборвалась в 54 года. Рано умер и брат Александр.

В 2006 году не стало Тамары Мелентьевны, и многие ниточки родства, к сожалению, оборвались.

Моя мама, Галина, в поисках счастья и лучшей доли поездила по Сибири. Работала телятницей, шахтёром, даже охранником на аэродроме. Потом вернулась, её с двумя детьми приютила двоюродная сестра Вера, дочь Ивана. Так мы обосновались в Ташаре, в шести километрах от родного Обского, откуда дети Тамары прибегали пешком в выходные помогать моей старшей сестре нянчить меня, а потом я бегала помогать им с их детьми. Мамочки нашей не стало в 2003 году. Все близкие похоронены на семейном кладбище в посёлке Обской.

Ну, а наша жизнь – это совсем другая история…